Сто Проклятий. Евгений Калюх

не ты?

      – Сама она.

      – Ах сама значит! Надоумила сама! И за серебряком сама пришла!

      – Да перестань ты орать уже, женщина, слушать устанешь тебя! – гаркнул Пантелеймон.

      – А это не поветрие? – спросил Харин.

      Злыбин шумно вздохнул, не отнимая ладони от лица. На некоторое время повисло молчание.

      – Надо сходить к ведьме, – сказал Пантелеймон.

      – К ведьме сходить! Скажешь тоже! Это кто-пойдёт-то? Я? Вон эта пусть и идёт! Извиняется!

      – Не ори, сам схожу.

      Харин закашлялся:

      – Как же это ты пойдешь! У нас знахарей больше в селе нет! А если она тебя в котле сварит?

      – Ну, сварит, так сварит, что ж теперь.

      Под покровом ночи стая ворон кружила над лесом. В небе висела полная луна – самое время для страшных ритуалов и колдовства. Часть птиц уселась на ветки, часть осталась в небе выписывать всяческие фигуры, образуя странный рисунок. Появился глухой гул, раздавшийся словно из-под земли. Сначала протяжный, потом прерывистый, приобретая отчетливый первобытный ритм. Где-то в глубине леса взвыли волки. Вороны двинулись в направлении воя.

      Птицы расселись по деревьям рядом с поляной, освещенной ярким серебряным светом. Гул нарастал, становился явнее, всё больше походя на игру африканских барабанов.

      – Кар-р! – разнеслось над лесом, вороны прокричали необычайно дружно. Стая волков вторила воронам.

      – Кар-р! – громче прежнего проголосил пернатый мрачный хор. Волки, подвывая, пропели на тон выше. Всё это карканье, вой и шум складывались в замысловатую музыку.

      Черная стая спустилась с деревьев на поляну и закружилась в вихре, поднимая вокруг облака пыли. Постепенно сгущаясь, эта воронья масса приобретала расплывчатые очертания. И вот, крутанувшись, напоследок, вокруг себя, на месте вихря оказалась женщина – никто иная как ведьма Лулу. Волки в оцепенении наблюдали сие действо. Ведьма, недолго думая, подошла к самому большому волку и отточенным движением свернула ему голову. Остальные бросились врассыпную.

      Колдунья на цыпочках, пританцовывая и хлопая в ладоши, три раза обошла вокруг туши. Сняв с пояса кривой нож, Лулу стала разделывать волка прямо на поляне. Трофеями ведьмы стали выдранный хребет и еще пара косточек. Рукоятка для нового ритуального кинжала была готова.

      В кромешной темноте, под скрип раскачивающейся клетки, перешептывались бесенок и филин.

      – Какой красивый, Тоа…

      Филин довольно заурчал.

      – Какие перышки, мягкие перышки… Ракх хотел бы перышки, как у Тоа… Мягкие и теплые…

      Филин чихнул и похлопал крыльями.

      – Правда? Ракху приятно!.. Спасибо милый Тоа… А глаза… Ох какие глаза у Тоа, словно холодные звёзды… Ракх завидует Тоа, Ракх хотел бы тело Тоа…

      Филин издал резкий крик и отвернулся.

      Бес подскочил к краю стола, поближе к клетке.

      – Разве Ракх мог обидеть? Ракх просит прощения.

      Филин фыркнул и взъерошился.

      Вдруг раздавшийся