Красная перчатка. Холли Блэк

час или ночь – я не знаю. Девчонка встает и идет к выходу. Короткое серебристое платье шуршит при ходьбе, словно новогодняя мишура. В дверях номера она оборачивается.

      Как ее зовут? Не помню, хоть убей.

      – Ты ведь расскажешь обо мне своему папе в консульстве?

      У девчонки по щеке размазалась помада, но я ничего ей не говорю – слишком уж сильно ненавижу в тот момент ее и себя заодно.

      – Конечно.

      Мой отец не работает в консульстве. И не отстегивает каждой встречной девице по сто тысяч баксов на благотворительные гастроли по Европе. Я не сотрудник телестудии и не отбираю участниц для «Топ-модели по-американски». Дядя мой не менеджер «U2». Я не унаследовал сеть отелей. И нет у нашей семьи никаких алмазных рудников в Танзании. Я и в Танзании-то никогда не был. Просто матушка все лето выдумывала разные истории и пускала пыль в глаза всем встречным блондинкам. Надеялась, что я забуду Лилу.

      Но я не забыл.

      Лежу, уставившись в потолок. Мама проснулась и ходит в соседней комнате.

      Ее выпустили из тюрьмы пару месяцев назад, и, как только закончились занятия в школе, она увезла меня в Атлантик-Сити. Здесь мы промышляем мошенничеством: заселяемся в какую-нибудь гостиницу, едим и пьем за их счет, а если начинают требовать денег, просто-напросто переезжаем в следующую. Мастеру эмоций кредитные карты без надобности.

      Я как раз размышляю обо всем этом, как дверь между нашими номерами открывается.

      – Зайчик, завтракать будешь?

      Мать совсем не удивляется, что я валяюсь на полу в одних трусах. Ее черные волосы заколоты и убраны под шелковый шарф (она всегда такой надевает, когда ложится спать), халат, прихваченный из предыдущей гостиницы, плотно облегает пышную фигуру.

      – Нет, просто выпью кофе. Сейчас заварю.

      Я поднимаюсь и топаю к столику, где на пластмассовом подносе разложены пакетики с кофе, сахар и порошковые сливки.

      – Кассель, сколько раз тебе объяснять: нельзя это пить. Туда могли подсыпать метамфетамин.

      Мама хмурится. Она всегда переживает из-за каких-то нелепостей: не доверяет гостиничным кофеваркам, мобильникам. А вот из-за обычной полиции не переживает ничуть.

      – Лучше я закажу по телефону, пусть принесут сюда.

      – Они точно так же могут подмешать туда метамфетамин.

      Но она не обращает на мои слова никакого внимания, возвращается к себе и звонит в обслуживание номеров.

      – Я заказала тебе яичницу с тостами. И сок. Знаю-знаю – ты сказал, что есть не хочешь, но сегодня тебе понадобятся силы. Я нашла для нас очередного простачка.

      Улыбка у нее выходит такая широкая и заразительная, что я почти готов улыбнуться в ответ.

      Вот такая у меня мама.

      Хотите – верьте, хотите – нет, но в Атлантик-Сити продают журналы под названием «Как живут миллионеры» или, например, «Миллионеры Нью-Джерси». Там печатают статьи про разных престарелых богачей, которые хвастают своими особняками и прочим имуществом. Не знаю, кто такие журналы читает, но для мамы это просто находка. Вроде как специальный каталог для аферистов.

      Про Клайда Остина она вычитала именно там: Клайд шел сразу же после репортажа о ненавистнике мастеров губернаторе Пэттоне и его резиденции Драмтвакет. Писали, что, несмотря на недавний развод, Остин все еще может позволить себе частный самолет и панорамный бассейн с подогревом, а путешествует всегда в сопровождении двух породистых борзых. Еще у него дом в Атлантик-Сити, и он иногда любит сбежать на часок-другой из офиса поужинать в ресторане «У Мортона» и поиграть в блек-джек. На фото плотный коротышка, явно сделал недавно операцию по пересадке волос.

      – Надень что-нибудь грязное, – командует мама, сидя за туалетным столиком.

      Она трудится над новой парой ярко-голубых перчаток: прорезает на пальцах крошечные незаметные дырочки, чтобы можно было дотронуться до жертвы.

      – Грязное?

      Я развалился на диване в ее номере с чашкой в руках. Пью уже третий кофе со сливками. Хотя тост я тоже съел.

      – И мятое. Ты должен походить на отчаявшегося бродяжку.

      Мама начинает расчесывать вьющиеся пряди, одну за другой. Потом будет мазаться кремом и красить ресницы. Прихорашивается обычно часами.

      – Какой у нас план?

      – Я позвонила в «У Мортона», назвалась его секретаршей и сказала, что забыла на какое время заказан столик. В журнале так прямо и написано, в каком ресторане он обычно ужинает. Правда, здо́рово? Они поверили. Столик заказан на сегодня, на восемь.

      – И когда ты туда звонила?

      – Где-то пару дней назад.

      Мать пожимает плечами, и аккуратно подводит глаза черным карандашом. Врет или нет – непонятно.

      – О, и захвати-ка полиэтиленовый пакет из моего чемодана.

      Я ставлю кружку на пол и встаю. Достаю пакет, полный капроновых колготок и кладу перед ней.

      – Это не мне, а тебе.

      – Хочешь,