Собакалипсис. Сергей Гришин

да и хвост ни у кого не вырос. Нет. Просто у людей что-то случилось с мозгами. Они вдруг теряли свои способности к нормальному взаимодействию. Кто-то проявлял агрессию, бросаясь на всех, кто рядом. Кто-то, наоборот, замыкался и прятался. И все теряли свои коммуникативные (ура, я смог выговорить это слово!) способности.

      Приступы неконтролируемой агрессии привели к печальным последствиям. Нас, к счастью, всё это коснулось лишь краем. Но лично мне хватило и того, что я увидел в стенах нашего питомника, а потом и в городе.

      А тут ещё оказалось, что вирус действует не только на людей, но и на зверьё. Причём, с точностью до наоборот. На кого-то он почти не оказал влияния. А кто-то встал на задние лапы, раздался, если так можно выразиться, в плечах, научился говорить, считать, пользоваться оставшимся от прежних царей природы жилищем, оборудованием всяким разным. Даже одежду людскую стал носить.

      Открою один секрет. Одежда важна. Не столько для того, чтобы не замёрзнуть – всё-таки у нас есть своя собственная шубка, у кого потеплее, у кого полегче. Но вот хвост. Иногда он слишком сильно подводит. Зачастую надо скрыть свои эмоции, а этот предатель ведёт себя… как предатель. Совершенно не слушается. А одежда помогает скрыть эту предательскую штуку.

      Хотя, если положить лапу на сердце, мы просто хотим быть похожими на людей. Даже те, кто всячески ругают их, не прочь встать на задние лапы и надеть какой-нибудь плащ. Мы бы и обувь носили, но сапоги и прочие ботинки просто соскакивают с лап.

      Теперь про хозяина. Фёдора Степаныча. Дядю Фёдора. Ему, в какой-то мере, повезло. Или это нам больше повезло? Он застал наши метаморфозы ещё в здравом уме и твёрдой памяти. Лично меня научил многим штукам, благодаря которым я вошёл в новый мир очень влиятельным чело… псом. Конечно, псом. Приспособил всякие разные вещи под наши лапы. Потому как вирус, собака страшная, хоть и дал нам почти человеческий разум, не озаботился снабдить такой удобной вещью, как пальцы.

      Мы – Роти, Боб, Хуа и я – выросли в питомнике, где ветеринаром был как раз Фёдор Степанович. Впрочем, он не только медициной здесь заведовал. И по хозяйству всё делал, и дрессировкой занимался. Хотя я и не уверен, можно ли его с нами игры назвать дрессировкой. Короче, он был нам и папкой, и мамкой, и приятелем.

      Своё детство, раннее, до питомника, я помню весьма смутно. Да и никто из нас чётко не помнит своего детства. В этом я абсолютно уверен, вопреки утверждениям Хуа.

      Всплывают лишь отдельные картинки, запахи и ощущения. Радость от игр с другой малышнёй. Неуверенность и страх, когда оказался один за пределами двора. Навалившиеся со всех сторон ароматы трав, одурманивающий запах помойки… Фу, гадость…

      Потом я почему-то попал в клетку. Вокруг – много других клеток с собаками разных пород и возрастов. Некоторые исчезали и больше не появлялись. Страх всё нарастал и нарастал…

      Позже – яркий свет, резкие людские голоса, что-то громко бахает со всех сторон… Я забился в дальний угол и скулил. Потом руки.

      И вот я уже в питомнике. Дрожь сотрясает моё маленькое тельце. Фёдор Степаныч со шприцом.