Её другом был безмолвный бюст. Алёна Нацкина

койке и никуда не идти, но это так эгоистично. Лидия Александровна не хотела делать мужу больно своими страданиями, тем самым утяжеляя уход. Опираясь на стенку, она мелкими шажками двигалась к выходу, утирая слезы уголком платочка. Всегда такая бодрая и живая, в тот момент она ощущала вес каждого года на своих хрупких женских плечах, будто состарилась вмиг лет на сорок. Так и побрела домой.

      Зайдя в квартиру, где вся ее семья прожила больше тридцати лет, вновь заплакала. Она даже не знала, сколько просидела в прихожей, не разуваясь, счет времени был утерян еще в больничной палате мужа. Из состояния транса ее вывел телефонный звонок. Номер не был записан в телефонной книге, но и так все было понятно, звонили из больницы.

      – Да, – еле слышно отозвалась старушка в динамик смартфона.

      – Лидия Николаевна, здравствуйте, беспокоят из больницы. К сожалению, с печальной новостью: Ваш муж скончался, остановка сердца, приносим свои соболезнования…

      В трубку еще что-то говорили, но она уже не разбирала слов. Ей нужно было позвонить детям и сообщить эту новость. Старушка медлила с этим, боялась, что, как только произнесет вслух вместе «Леня» и «смерть», произойдет нечто страшное. Будто все сказанное пару минут назад неправда, ошиблись номером, а муж скоро вернется из магазина, похвастается купленными мятными пряниками, и они вдвоем сядут пить чай.

      Лидия Санна решила побыстрее взять тебя в руки, поскольку пострадать еще времени навалом будет. Набрала сначала старшего сына, потом он уже сам сообщил весть младшему брату. Вечерними поездами оба со своими семьями уже мчались в родительский дом. После звонка сыну старушка вспомнила о письме под подоконником, кое-как достала его с помощью кухонного ножа, проковырявшись не меньше тридцати минут. Это была небольшая записка на тетрадном листе, сложенном вчетверо. Развернув его, увидела лишь несколько коротких предложений и подпись:

      «Не хочу, чтобы по мне бегали суслики. Прошу, только кремация.

Люблю, твой Леня».

      «Соврал насчет любовного послания», – промелькнуло в голове у старушки. Она была немного в шоке от прочитанного, но сейчас ей не казалось это проблемой: какая разница, кремировать или закопать, человека-то уже нет. К тому же, его тело, почему нужно отказывать в последнем желании мужу лишь по причине иных устоев в обществе.

      Потом все быстро завертелось: приехали дети, началась бюрократическая и организационная беготня, кремация, поминки за семейным столом. Спорить сыновья с волей усопшего не стали, решили, что временно урна останется в родительском доме, да и старушка настаивала на этом. Лидию Александровну дети всеми силами старались уговорить переехать к ним либо в Москву, либо в Санкт-Петербург, но переговоры постоянно заходили в тупик, уж очень упертой была. Она перед отъездом успокоила сыновей, убедила, что с ней все в полном порядке: в таком возрасте нормально терять близких, время залечит раны.

      Какое же