Рождественская история. Приключения Кванта. Лина Ли-Сноу

на Мечтателя Норн затаил,

      Избавиться он от него не спешил.

      А Змей, знай коварством,

      и лестью шипит,

      Да старосте много чего говорит.

      (Но Норн о таком и не думал тогда,

      Кого он пригрел на груди у себя.)

      (песня Змея.)

      1к.

      Я – древний Змей! Закон таков:

      Держись подальше от врагов!

      Мне недосуг друзьями быть,

      Живу лишь тем, чтоб жалить их!

      Припев 1.

      И кто осудит в том меня,

      Я не злодей, а лишь слуга!

      Богине Хаоса служу —

      Ириде души нахожу!

      2к.

      В том привилегия моя,

      Ведь дар от бога у меня!

      Мне власть дана вершить суды, —

      Я – корень зол, любой вражды!

      Припев 1.

      И кто осудит в том меня?

      Я не злодей, а лишь слуга!

      Богине хаоса служу —

      Ириде души нахожу!

      Припев 2:

      Давай-ка с тобой соберём свой совет,

      Запретов напишем побольше для всех.

      Мы радость у перьев должны всю стереть,

      Чтобы меня не смогли одолеть!

      – — – — – — – — – — – — —

      Змей, словно галстук, на шее свернулся,

      И староста, Змеем ведомый, свихнулся.

      Создали, тогда, свой единый парламент,

      Знакомили всех со своим сводом правил:

      Запрет на запрет, и Закон на закон! —

      Строчил под диктовку наш староста,

      Норн.

      Запугивал тех, кто противился им,

      А тех, кто сказал слово против, казнил!

      Терик, подпевала, отцу помогал:

      Придумывал козни, советы давал.

      Так староста вскоре забыл, кем он был,

      И перьям в коробке творить запретил.

      – Отныне и впредь, нельзя рисовать!

      А также играть! Веселиться! Плясать!

      Оставьте свои разговоры о счастье,

      Иначе придётся столкнуться

      с несчастьем!

      Теперь под запретом любить и творить,

      А браки должны по расчёту лишь быть!

      Ну что тут поделать, перья смирились.

      Воле старейшины все покорились.

      А Змей, этим пользуясь, встал у руля,

      И сразу же свиту набрал для себя.

      Не вспомнив ни разу свои обещанья,

      Придумывал Норн себе оправданья.

      (Чем дальше, тем больше въедался корост,

      И ржавчиной Норн

      покрывался весь в рост,

      Да только не видел того и не знал, —

      Во тьме очень ловко скрывался изъян.)

      И не заметили перья того,

      Что души покинула вера в добро.

      А с нею исчезли и радость, и свет —

      Остался законов единый запрет.

      Ах, как же уныло им стало внутри,

      Но не заметили всей темноты…

      С тех пор уж немало воды утекло,

      И вроде, казалось, что было, прошло.

      В семье Доминик появился малыш,

      А спать как любил этот милый крепыш!

      Так Соней назвали.