Терпкость вишни. Изабеля Сова

замочной скважины.

      – Или то, что от него осталось, то есть свитер, грязные джинсы и несколько костей крест-накрест. А теперь хит сезона – клозет! – И она распахнула следующую дверь, за которой оказалась узкая, выкрашенная коричневым нора полтора на два метра.

      – Унылое место, – признала я.

      – Обрати внимание на гриб. – Она указала на здоровенный трутовик, выросший на потрескавшемся потолке в трех метрах над нашими головами. – Счастье, что он так высоко, а то я боялась бы сюда входить.

      – Меня гораздо больше интригует это зеркало. – Там на стене примерно на высоте человеческого роста висело зеркало! – Зачем в клозете зеркало?

      – Как зачем? Встаешь с горшка и проверяешь: не лопнул ли, пока ты тужилась, сосудик у тебя в глазу.

* * *

      Какое счастье, что мне не нужно снимать хату. Что у меня есть уютная комната рядом с папиной библиотекой (где в изобилии представлены словари и биографии ученых). Что у меня собственный балкон, откуда открывается вид на близлежащие холмы за улицей Сольной. Собственный, заваленный всяким хламом письменный стол и трехстворчатый шкаф, забитый умными книгами. Правда, каждое утро мне нужно втискиваться в автобус на Краков и каждый вечер возвращаться домой, вместо того чтобы отправляться вместе с группой в кафешку, но лучше это, чем обшарпанная квартира, где воняет сыростью и которую мне приходится делить с разными там любителями подымить травкой. Я предпочитаю свой дом и своих родителей. Вот только нужно все-таки им сказать, что я перевелась.

      Середина ноября

      Сегодня я сидела у Миленки на кухне, и вдруг неожиданно появилась хозяйка квартиры, пани Квятковская, пенсионерка и любительница фарфора, судя по содержимому буфета. Она выросла перед нами прямо как зловещий гриб после взрыва атомной бомбы.

      – Здравствуйте, – высокомерно бросила она, снимая кожаные перчатки (как ей удалось натянуть их на такие большущие перстни?). – А это что за девушка? Она что, живет тут без регистрации?

      – Это моя подруга, мы вместе учимся. Она из Кракова, – объяснила Мила. – А ко мне пришла просто в гости.

      – В какие еще гости? – Пани Квятковская приподняла тоненькую бровь, старательно нарисованную коричневым карандашом. – Меня никто не спрашивал, можно ли приводить подруг. У меня здесь антикварный паркет, и я не желаю, чтобы его топтали грязными ботинками.

      Я представила себе, как язвительно бросаю ей, что мои ботинки в гораздо лучшем состоянии, чем ее паркет, и в зале раздается смех развеселившихся зрителей, что приводит владелицу паркета в замешательство. Между тем пани Квятковская, никакого замешательства не испытывающая, продолжала атаку:

      – Я вижу, вы пользовались моей фарфоровой чашкой. Небось, пили из нее чай, воображая себя графиней, да?

      – Вот еще! – вскинулась Милена. – Да я лучше буду пить из одноразовых стаканов на вокзале.

      – Мало того что вы наглая девица, так вы еще врете, –