Вкус свежей малины. Изабеля Сова

но, быть может, мы попробуем что-нибудь новенькое?

      – Можем попробовать, – пожала я плечами, – лишь бы не продукцию «Черного Тигра».

      – О боже! Даже не вспоминай, – схватился за голову Губка. – Как подумаю, что я мог тебя загубить…

      – Ну, сразу уж и загубить. Просто я немножко побегала по стенам. По крайней мере, у бабушки генеральную уборку произвела. А сейчас… Мне рукой неохота шевельнуть, не то что метлу взять.

      – Погоди. Вот начнешь сейчас принимать флуоксетин…

      – Прозак? – удостоверилась я. Губка кивнул. – Отлично. На праздники мне будет в самый раз чего-нибудь покруче. Нутром чувствую, что будет нелегко.

      25.04. И было. Во-первых, из-за Рафала. Он уже не позвонит, потому что дело, которое у него было ко мне, отпало. Это все, что я могла вытянуть из Иолы. Она опять его встретила (почему всегда она?). Он вновь спрашивал про меня. Иола напомнила ему о звонке: «Ты собирался ей позвонить». – «Это уже неактуально», – ответил он, но развивать тему не стал.

      Что и почему неактуально? Стоит ли мне жалеть, что я послушалась Эву? Может быть, если бы я ему позвонила, мы снова были бы вместе? Я думала об этом все праздники. Изводила себя, расстраивалась. Не помог даже прозак, тем более что возникла еще неприятность в обличье папаши. Я знала, что он опять все напортит. Знала, едва он к нам вернулся.

      Возвращение блудного отца

      – Хеня, я всего лишь задала тебе вопрос. – промолвила бабушка. – Не надо сразу устраивать истерику.

      – Но я хочу!!! – взвизгнула мама.

      Если бы папаша ее сейчас увидел… К сожалению, он отправился в Германию за своими шмотками. Я сидела в комнате Ирека. Мы подслушивали бабушкины попытки поговорить с мамой. Ей тоже не понравился план с возвращением папаши. Впрочем, с тем же успехом она могла бы попытаться отобрать у тонущего последнюю соломинку.

      – Ну хорошо, поплачь, поплачь, – сдалась бабушка.

      – Благодарю за разрешение. – Мама высморкалась в платочек.

      – Бабушка не хочет тебе ничего плохого, – выглянул из комнаты Ирек. – Просто мы все беспокоимся. Отец однажды уже оставил тебя без гроша…

      – А сейчас у него есть шанс восполнить это! Знаешь ли ты, что чувствует одинокая женщина с двумя детьми?

      – Не очень, у меня нет детей, – отвечал Ирек.

      – Не знаешь, – продолжала мама, – и даже представить себе не можешь. Борьба за выживание, помощи ниоткуда, поддержки никакой нет. Мать, которая не понимает тебя.

      – Вот это-то как раз я могу себе представить, – пробурчал братец и быстренько ретировался в спальню.

      К счастью, мама, всецело под впечатлением трагической картины своей одинокой жизни, не уловила намека.

      – И с мужчинами мне не везло. Сперва Марек, научный сотрудник, а в свободное время художник. – Слово «художник» мама произнесла с нескрываемым презрением. – Но главное, жуткий кобель. Стоило ему увидеть юбку, и он сразу пускал слюни, как голодный бульдог. Но если бы дело кончалось только слюнями. Возвращаюсь я как-то домой, а он в кухне с Кабатовой. Он в моем переднике, а эта толстуха лежит