Кондотьер Сухоруков. Василий Николаевич Кленин

никуда не пойду! Я князь! – возмутился вдруг мальчишка, сжав кулаки, и у Сына Обезьяны тревожно кольнуло сердце.

      – Туа…

      – Я тоже остаюсь!

      – Что? Прекрати!

      – Нет! – девчонка ощерилась, излучая невозможную для ее крохотных размеров ярость. – Это мой народ, и ему грозит опасность! Я. Здесь. Нужна.

      И Хуакумитла спасовал.

      – Ну, что ж… Наверное, так и надо. Я умоляю вас обоих: берегите себя! Не вступайте в борьбу, проявите покорность. Говорите им, что я был жестоким захватчиком, подчинившим вас силой. Врите в глаза и не бойтесь.

      Он хотел сказать что-то еще. Но так и не решился.

      – Сын Обезьяны, собери всех четлан во дворце. Уж им-то точно надо будет уходить…

      – Надо, владыка. Но соберет их кто-нибудь другой.

      – И ты…

      – Ты доверил мне этого мальчика, и хочешь, чтобы я его сейчас бросил? – спокойно парировал советник.

      Впервые за последнее время Сухая Рука улыбнулся.

      – Я знал, что не ошибся в тебе. У князя не могло быть лучшего наставника. Жаль, что это может стоить тебе жизни. Такие, как ты… – он не договорил.

      – Я защитю дядю Сына Обезьяны! – грозно свел брови Чокопиц.

      – Ты уж постарайся, князь, – без доли улыбки ответил четланский правитель. – И сестру сбереги. Постарайтесь выжить все. Враг силен и опасен, врите ему, не стесняясь. А, даст Змей, и я вскоре вернусь.

      Сын Обезьяны понял, что Хуакумитла уже начал врать.

      …На крыше остался только он. Туа-Онче увела брата вниз: прислугу собрали вместе, чтобы спрятать хоть часть сокровищ княжеской казны. На востоке, на утесе, который успел занять первым Прекрасная Слеза, вовсю шел бой. Крики и грохот доносились даже до дворца. А на западе, меж дворов и огородов тихо бежали меньше сотни четлан: несколько двадцаток Белого воинства и пара десятков горцев, которые уже жили в Уекахуа. Среди них бежал и владыка.

      Сын Обезьяны их толком и не видел, но продолжал молить всех духов, чтобы они помогли Аскуатле довести Сухую Руку до дома.

      Пролог. Воронов Волос

      – Стой! – хмурый стражник на воротах Аграбы поднял руку. – Кто такой? Куда идешь?

      – Какалотцонтла, Воронов Волос, медник. На работу иду, – слегка возмущенно ответил юноша.

      – Медник? – стражник свел брови еще сильнее и уставился в восковую табличку (неужто читать умеет?). – Вам велено сразу ко дворцу идти.

      – Зачем?

      – Вот там и узнаешь! Не загораживай лестницу!

      Волос пожал плечами и пошел ко дворцу. Он не злился на твердолобого золотого. Последние дни все в Излучном были сами не свои. А уж Золотое воинство и подавно. То, что от него осталось. Жизнь изменилась окончательно с того момента, как в столицу вместо большого каравана, оправившегося на юг, вернулись сотни полторы четлан. В Толимеку вторгся враг, был он бесконечно многочисленным и полным ярости. Золотые во главе со своим предводителем встали на пути врагов и полегли, прикрывая отход владыки. По счастью, Хуакумитла спасся. Он какое-то время пробыл в Мангазее,