Кондотьер Сухоруков. Василий Николаевич Кленин

еще страннее. Высадились на берег и потащили меня в Урочище горами, хотя, у них были лодки. Там Ицкагани меня встретил и объяснил, что послание получил он сам. Владыка, говорит, в горах прячется, найти его трудно, так что он не стал рисковать посланием и оставил его у себя.

      Уже все генералы смотрели на меня удивленно. От Конецинмайлы не укрылись эти взоры, но он продолжил.

      – Я настаивал, говорил, что мне очень важно встретиться с владыкой. Ицкагани держал меня у себя «в гостях» два дня. Потом все-таки согласился отвезти. И это тоже странно произошло: меня положили на дно лодки, укрыли тряпьем и корзинами и так везли почти до самого Крыла… Имачата объяснил это тем, что кругом враги…

      – А я говорил! – влез в разговор Черный Хвост, который никогда до конца не доверял хозяину Черного Урочища. – Зря ты положился на Ицкагани. Я знаю, владыка, ты веришь, что заколдовал его. Но этот хитрый койот просто себе на уме. Выгадывает. Вот и решил, что с астеками ему выгоднее.

      – Погоди! – скорчил я гримасу недовольства. – Он ведь Дитя довез. Доставил!

      – Видимо, решил, что опасно еще открыто выступать. К тому же, уж прости, Конецинмайла, но ничего важного ты нам не привез… То, что пурепеча не придут – так, может, нам только хуже от этого знания… А письмо он зачем перехватил? Ведь он знает, как доставить его в горы!

      – Письмо, это да, – кивнул я, качая головой. – Это, действительно, странно.

      Так мы ни к чему и не пришли на том спонтанном совете. Доверять Ицкагани – это, конечно, был риск с моей стороны. Слишком много у нас в прошлом было проблем… Но именно это и делало его идеальным кандидатом на место двойного агента. Только ему и могли поверить астеки. Только этот имачата мог сдержать гнев завоевателей и организовать мирное «покорение» Четландии. Без лишних жертв.

      Кто бы знал, что этот длинный день окажется столь богатым на гостей снизу!

      – Владыка! – уже в темноте услышал я призыв стражи. – С низины привели гонца от Широкого Дуба. Вести к тебе? Или пусть до утра обождет!

      – Веди, конечно! – вскочил я с циновки, на которой предавался ковырянию ран, ибо сон, как назло, не шел. – В большую хижину веди!

      Посланник – уже знакомый гонец, который приходил в наш лагерь в третий раз – с поклоном протянул мне новую тряпицу (бумага, видимо, в Излучном совершенно кончилась). Письмо было непривычно коротким даже для Широкого Дуба.

      «Астеки уходят. Что-то случилось на юге. В Излучном осталось только две сотни. Приходи, владыка».

      Меня бросило в жар.

      – Всех воинских советников ко мне! – крикнул я в темноту. – Быстро!

      Всё равно генералы плелись мучительно долго. Или это я себя съедал в нетерпении? Вон, Аскуатла аж запыхался – так бежал. Едва командиры расселись, я передал тряпицу Теплому Ветру, как самому подкованному в искусстве разбирать буквы.

      – Читай вслух! Это от Дуба.

      Золотой начал медленно, мучительно прилепляя склады друг к другу. Но, уяснив главную идею, вдруг занервничал, начал путаться, пожирая