Дорога ярости. Дэвид Хофмейр

кто спрашивает?

      Парень приподнимается на мыски, снова опускается на пятки и смотрит на Адама.

      – Здесь, кроме меня, никого нет.

      Адам на глаз определяет, что они ровесники. Может, тот на год-другой постарше. Скорее всего, ему лет семнадцать. Загорелый дочерна. Глаза желтые и дикие, как у волка. Взгляд быстрый, сметливый. Ближе к затылку, за левым ухом, торчит металлическая трубка.

      У Адама напрягаются желваки. Живот сводит от тревоги.

      Гонщик.

      – Хороший байк, – говорит парень.

      – Знаю. Мой.

      Идиот. Надо было следить за берегом.

      Адам держится в воде на одном месте, подгребая руками, с таким видом, будто ему на все наплевать.

      – Ты кто?

      – Кейн, – отвечает парень, выпрямляясь во весь рост.

      На нем черный гоночный костюм, потертый на швах. Кейн высокий. Метр восемьдесят или около того. Крепкий, широкоплечий. Красивое лицо, правильные черты… если бы не безобразный шрам, пересекающий щеку от уголка глаза до губы. Интересно, думает Адам, что же оставило эту жуткую отметину и как же Кейн выглядел раньше.

      Невозможно прочитать выражение его глаз. Они ничего не пропускают и все скрывают.

      – Просто Кейн? – спрашивает Адам. – И все?

      – И все.

      – Ты из Моньюмента?

      – Не-а.

      – Из Провиденса?

      – Еще не хватало.

      Адам умолкает. Других городов он не знает.

      – Что ты тут делаешь?

      Кейн расстегивает молнию на костюме и стаскивает его с плеч.

      – Искупаться хочу.

      Адам смотрит, как парень снимает ботинки, один за другим.

      – Здесь я купаюсь.

      Кейн скидывает костюм, небрежно бросая его на землю, стаскивает трусы.

      – Мы в свободном мире, нет?

      Он стоит, обнаженный, на краю пристани.

      Поджарый, мускулистый, загорелый. Темные волосы, как у всех остальных знакомых Адаму ездоков, острижены почти под ноль. Но это нормально. Отличают его лишь янтарные глаза… и шрамы. Все тело Кейна покрыто рубцами и затянувшимися ранами. Под плечом виднеется страшный, давно заживший шов. Другой тянется слева по животу, пониже ребер. Но на всем теле ни единого рисунка. Никаких крутых татуировок.

      Он одиночка. Как и Адам.

      Кейн смотрит на блестящую воду, и в его взгляде сквозит что-то такое, от чего Адама внезапно охватывает страх. Парень вглядывается в темную гладь так, словно озеро в чем-то перед ним провинилось и он приехал отомстить.

      – Тут очень глубоко? – интересуется Кейн.

      Адам смотрит на него.

      – Дно есть.

      Кейн улыбается.

      – Сколько метров?

      – Много.

      Кейн всматривается в воду. Его лицо – желтые глаза, высокие скулы, квадратный подбородок, – завораживает своей волнующей, пугающей красотой. Несмотря на шрам. А может, и благодаря ему.

      – Нырни и проверь, – подначивает Адам. – Давай.

      Кейн разворачивается и идет по пристани к берегу. Спина его вдоль и поперек исполосована шрамами.

      Адам