Коксинель (сборник). Дина Рубина

можете, так что пройдемте, пройдемте… и тянули к ней вежливые, но твердые руки, а она цеплялась за косяк и умоляла дать ей минуту, она представит, докажет, сию минуту…

      Ей говорили, что отныне она будет женой Антоши, – но он же мне брат! – с ужасом возражала она, – ничего-ничего, это раньше он был брат, а теперь, когда вы оба очистились, вы можете стать мужем и женой…

      …Мишино бледное лицо таяло в сыром тумане, он поворачивался к ней спиной, уходил по мокрым деревянным мосткам, балансируя для равновесия руками, как в школе ходил в спортзале по снаряду «бревно»…

      Вода поднималась и доставала уже до края мостков…

      Миша уходил, бросал ее, он пожелал остаться ей чужим в этом обреченном городе, вернее, таинственном городе обреченных, на летучем острове в лагуне.

      В темноте она потянулась к телефону и почти ощупью набрала знакомый номер.

      – Юрик, – проговорила она, когда наконец сняли трубку, – и все-таки я уверена, что это – туберкулез.

      – Где ты? – крикнул он. – Который час? Откуда ты звонишь?

      – Но согласись, что это очень смахивает на туберкулез, – настойчиво повторила она.

      Он помолчал. Прокашлялся со сна, сказал тихо:

      – Что ты вытворяешь? Тут Мишка сходит с ума. Говорит, ты прислала какой-то пошлый прогулочный факс, как будто тебе плевать на…

      – Ничего, завтра я вернусь, и жизнь опять будет прекрасна… Можешь сказать ему о туберкулезе. Он будет потрясен.

      – Ты помнишь, о чем мы договорились? – спросил Юрик.

      – Не волнуйся, помню. В понедельник, в восемь. А ты-то все понял? Утром звонишь Мише и сообщаешь эту неприятную новость насчет…

      – …туберкулеза, – угрюмо повторил он.

      – Молодец, пятерка!

      И повесила трубку.

      …Она уезжала на катере в аэропорт. Оглядывалась и смотрела на шлейф Венеции за плечом, на вздымающиеся в небо фанфары печных труб.

      По лагуне было разлито кипящее золото утра, и пар поднимался от воды к белому сияющему горизонту.

      Она уезжала.

      Надо было дожить отпущенное ей время, как доживал этот город – щедро, на людях. В трудах и веселье.

      Джаз-банд на Карловом мосту

      На Пражских улицах лукавое еврейство меня видало в адских детских снах, где жизнь исполнена томительной надежды, лыжня небес блестит передо мной. Верни меня и преданно и нежно держать дитя над мертвою толпой.

Анна Горенко

      Прага одухотворена более, чем любая другая столица Европы, возможно, потому, что населена не только людьми.

      …Загадочную вольную жизнь ангелов, святых и покровителей церквей и соборов – всех тех, кто венчает пражские крыши, карнизы, порталы, аттики и фасады зданий, – обнаруживаешь не сразу. Эта приветливая компания апостолов и мучеников, дам и галантных кавалеров мушкетерского вида, таинственных фигур в сутанах и королевских мантиях открывается неожиданно, едва ты поднимаешь голову к небу на первые капли дождя, чтобы определить – не пора ли доставать зонтик. И тогда над тобою распахивается неведомая и обаятельная жизнь