Последний рубеж. Дмитрий Борк

весь огромный лайнер.

      – Ну ты шутник, – наконец откашлявшись, произнесла моя попутчица. – Тебя как звать, дружище?

      – Макс!

      – А меня Нюра! – и она толкнула меня своим плечом. – Будем знакомы, и сразу же давай на ты!

      «Хорошо, хоть без брудершафта», – подумал я.

      – А у меня тоже прикольная история была, – настроение Нюры ракетой шло на самый верх, – летела как-то возле аварийного выхода. А со мной рядом две древние бабульки. Аля Альцгеймер. Весь полёт проспали, но очень часто, просыпаясь, друг друга тормошили и спрашивали: «Валюшенька, ну что там? Доехали? Нам не пора ли выходить?»

      Впервые за долгий день меня отпустило, и я смог рассмеяться. Нюра поддержала меня своим ржачем, да так, что заулыбались и стюардессы.

      – Так, Нюра, – я попытался успокоиться, – тогда я тоже еще кое-что расскажу.

      Быстро опрокинув очередной стаканчик, я продолжил:

      – Как-то летел рядом с двумя пассажирами. Оба пилоты, и оба в лётной форме. Возвращались домой с подмены экипажа. Ну, я с ними выпил-закусил, и тут нам приспичило по малой. А в туалете засела дама с ребенком и надолго. Ну, мы постояли, потоптались и пошли в хвост самолёта. Идем навеселе, шутим и сильно шатаемся. И тут смотрю – в салоне гробовая тишина, и только звук моторов слышно.

      И кто-то сиплым голосом их спрашивает:

      – Скажите, командир, а в кабине кто-нибудь остался?..

      Нюра прыснула, но всё же смогла спросить:

      – И что он ответил, кто остался?

      – Кто-кто? Стюардессы, кто ж еще!

      Нюра честно попыталась хохотать потише, но у нее это никак не получалось.

      – Подожди-подожди, – отсмеявшись, произнесла она, – а ты знаешь эту байку про немецкого и английского пилота?

      – Нет!

      – Ща, погодь, дай вспомнить!

      Она отрезала вилкой свой холодец и намазала на него горчицы из пакетика.

      – Короче, в аэропорту Мюнхена пилот «Люфтганзы» запрашивает у немецкого диспетчера полосу. Тот ему отвечает, что по правилам он должен задавать вопрос на английском языке. На что пилот резонно заявляет: «Я немец, пилотирую немецкий самолёт, нахожусь в Германии, с чего это я должен говорить на английском языке?» На что слышит ответ с другого самолёта на безупречном английском: «Потому что вы проиграли Вторую мировую!»

      И Нюра опять залилась громким смехом, долила в стаканчик беленькой и протянула его к сидящему через проход немцу.

      – Не дрейфь, геноссе, я по-английски тоже говорю! – и следом подала ему кусочек сала на черном хлебе.

      Немец застыл в лице и вопросительно посмотрел на свою спутницу. Улыбнулся, закивал головой и всё же взял гостинец.

      – Danke! – он приподнял стаканчик и посмотрел Нюре в глаза.

      – Битте. Пей-пей, не бойся, пока мы все еще свои.

      – Аллес гут? – спросила проходящая мимо меня стюардесса.

      – Она спрашивает, нам водки еще надо? – переадресовал я вопрос Нюре.

      – Йа-йа, натюрлих, пусть несет, – сходу ответила мне Нюра.

      Я подал знак девушке, что мы не против повторить. Она