Последний рубеж. Дмитрий Борк

ошла ко мне первому и улыбнулась.

      – У вас всё хорошо? – уточнила она, наклонившись ко мне. – Может, вы что-нибудь хотите?

      «Вот только за это можно тратиться на бизнес-класс, – подумал я. – Нет, конечно, удобные широкие кресла, хороший ужин, дорогой алкоголь и одеяло. Всё это тоже того стоит. Но на душе всегда светлеет, когда в приятном аромате тебя заботой окружает фея».

      Я улыбнулся через силу и медленно ответил:

      – Спасибо. Я хотел бы коньяка.

      – Какой марки коньяк? – спросила стюардесса всё также мило, не растеряв своей улыбки. – Вам «Хеннеси» или «Реми Мартин»?

      – «Реми Мартин», – ответил я, – и сразу же тройную, чтобы лишний раз вас не гонять.

      – И что-нибудь к напитку? – и она подала мне карту.

      – Бутерброд с сыром, пиканью из мраморной говядины, утиную грудку с пастой и микс-салат.

      – Спасибо, я скоро принесу!

      Она поднялась и скрылась за шторками в проходе, а я достал свой телефон и стал в нём ковыряться. Но, пролистывая одну за другой фотографии с Дианой, я только усугублял мое и без того шаткое душевное равновесие.

      Заметив мрачность на моём лице, соседка, дама лет за пятьдесят, решила запросто, по-свойски со мной заговорить. Хоть я и беседовал со стюардессой на английском, она сразу вычислила во мне своего соотечественника.

      – Вы, молодой человек, лучше откажитесь от этой сомнительной стряпни. Закажите лучше водочки для нас обоих, а я вас накормлю не чем попало!

      На долю секунды я оторопел, но придя в себя, наклонившись к ее уху, тихо и четко произнес:

      – Это немецкий лайнер, мадам! Здесь водку-то обычно не подают, только пивас, вино, коньяк, вискарик!

      – Очень жаль, – грустно протянула дама, – ну тогда виски! Он тоже подойдет к нашей еде!

      – Почему вы так решили? – недоуменно спросил я. – И к какой такой нашей еде?

      – Ну как это к какой? Ведь вы русский? Русскую еду и будем кушать!

      Она искренне посмотрела на меня как на безмозглого тупицу, да так, что я и сам в это поверил.

      – А откуда у немецкой авиакомпании русский борщ? – спросил я.

      – Зачем нам борщ? – наивно удивилась дама. – Нам борщ совсем не нужен. Нам нужен холодец!

      – Холодец? Вы ели их холодец, их «Зульце»? Ешьте сами эту гадость.

      – Да вы с ума сошли! Чтобы я ела немецкий холодец? – в ее голосе послышалась раздражение. – Да я перебрала семь поваров. Их всех прогнала, им только посуду мыть доверить можно. А вы мне про немецкий студень?

      «Похоже, подшофе, – подумал я. – Или безумная с Рублёвки? Там почти все такие!»

      – Вы что-то путаете, мадам, – я опять наклонился к ней, – это не я, это как раз вы мне предлагаете!

      – Господи Иисусе!

      Дама засуетилась и полезла в сумку от Вуитона. Через секунду ее холеные пальцы с тяжелыми камнями по очереди доставали: большие варёные яйца и пирожки, ароматное сало и чеснок, нарезанный черный хлеб и зелёный лук, жареную курицу в фольге и соленые грибочки в банке, и… настоящий русский холодец.

      Салон бизнес-класса заполнился самыми разными ароматами, и я боковым зрением уловил нервные ёрзания наших соседей.

      – Вот, – победно произнесла она, оглядывая два наших стола, – всё собственного приготовления. Всех на фиг я поувольняла и готовлю теперь только сама. Милости прошу со мной откушать, и без возражений!

      – Простите меня за любопытство, а вы не из Москвы летите? – спросил я, придав голосу как можно больше мягкости.

      – Ну-у из Москвы, – протянула дама с чуть уловимой угрозой в голосе, – и что?

      – И жареная курица в полёте тоже из Москвы? – с небольшой опаской уточнил я.

      – Да из Москвы, из Москвы. Лечу транзитом через Франкфурт.

      Дама негромко засмеялась, и лицо ее стало по-свойски добрым.

      – Не бойся, сегодня утром эта тварь еще дышала. А ты всё же водочки попроси, дружище.

      – А как вы смогли сюда всё это протащить? – не унимался я. – Разве продукты не запрещено проносить на борт?

      – Ну это я не знаю, – в голосе дамы послышалась недоумение, – я шла через ВИП-зал. Там в мои сумки не глядели.

      – А-а, – иронично протянул я гласную букву и подумал, что идея с водкой, в общем-то, неплоха, – тогда одну минуту.

      Я вежливым движением пригласил стюардессу и, перейдя на хороший немецкий, попросил поменять коньяк на триста граммов водки.

      – Я сейчас посмотрю, – ответила мне красавица, – вот только нам не разрешено подавать в бутылке. Мы обязаны разливать водку в небольшие рюмки.

      – Видите наши столики, – я кивнул головой на них, – мы очень голодные, и нас мучает жажда. Вы же не хотите весь полёт постоянно к нам подходить? Дайте нам, пожалуйста, стаканчики и водки, и мы сами себе будем наливать.

      Стюардесса, посмотрела на наши яства, затем на мою попутчицу, недолго подумала над моими словами и утвердительно