Белые одежды. Не хлебом единым. Владимир Дудинцев

общем, будем считать, что проверка ваших работ дала положительные результаты. – И, став совсем непроницаемым, он повернулся к выходу.

      «Что со мной случилось? – думал он, идя между стеллажами. – Будь это месяц назад, я бы вцепился и начал разматывать клубок…»

      Они обедали за тем же столом.

      – Крепко берешь, – сказал ему Цвях. – Я прямо помер от страха, когда ты их за глотку взял. В общем, ты правильно сделал, что отпустил. Ребята-то хорошие…

      А когда вышли к лавке покурить, там уже сидели Стригалев и Елена Владимировна.

      – Ну как, сварили вчера борщ? – спросил Федор Иванович, прямо взглянув ей в лицо.

      – Еще какой! Из прекрасной говядины и свежих овощей. На три дня.

      – Надо зайти завтра к ней пообедать…

      – Я пошел, – сказал Стригалев, поднимаясь.

      – И я с тобой, – поднялся и Цвях. – Пусть молодые побеседуют…

      IV

      Они ушли не оглядываясь. И тогда поднялась Елена Владимировна, прошлась, остановилась и носком туфли описала вокруг себя нерешительную кривую.

      – Ну что? Займемся ботаникой?

      – Не знаю, поможет ли мне сегодня природа? – Но он все же встал.

      Они прошли в молчании до калитки, и, когда миновали ее и перед ними открылись поля, она, плотно сжав губы, вопросительно посмотрела на него.

      – Я обижен, огорчен и не знаю, как выйти из этого состояния, – сказал он.

      Елена Владимировна молчала.

      – Менее чем за сутки вы обманули меня три раза. – Он благосклонно и холодно смотрел на нее.

      Она только ниже опустила голову.

      – Вчера, – продолжал он, – вы вовсе не прогуляться пошли со мной, а на разведку относительно сухарей. Боюсь, что и сегодня у вас есть боевое задание…

      – Есть и сегодня, – сказала она, тряхнув головой от смущения. – Но я и без задания пошла бы…

      – Относительно этого задания. Вы все хотите узнать о том, как комиссия отнеслась к этим вашим шитым белыми нитками мичуринским работам. Ну, во-первых, они все-таки похожи на хорошие мичуринские работы. Во-вторых, все это вполне можно принять за рвение: вы стремитесь ответить делом на призыв сессии. Цвях так и понял. А в-третьих, вы знаете, что я догадался, что дело обстоит совсем не так… Но я не брошусь, подобно гончему псу, по горячим следам. Мне не нравятся эти приказы министра Кафтанова. Я считаю их ударом по науке. Если бы была подлинная дискуссия без ласкового перебирания в руках у начальства наших питательных трубок… Вы знаете, о каких трубках я говорю?

      Она кивнула.

      – …я, может, и полез бы копаться поглубже в ваших прививках. Но я уже сильно обжегся лет семнадцать назад на поисках правды. А искал с закрытыми глазами… Теперь я тоже ищу. Но все время поглядываю на компас.

      Высказав это, Федор Иванович остановился и так же холодно и благосклонно посмотрел на нее:

      – Так что боевое задание ваше мы можем считать выполненным. Вы мне теперь можете сказать: «Не провожайте меня дальше, я иду жарить для