Белые одежды. Не хлебом единым. Владимир Дудинцев

раз теория… – сказал тот, встретившись взглядом с московским ревизором, от которого ничего не скрыть.

      «Не зря Касьян к нему прицепился», – подумал Федор Иванович. Сильно обеспокоенный, он осматривал выставленные перед ним растения, читая по ним всю потайную и хитроумную тактику несдавшегося борца. И только кивал, одобряя хорошо, чисто выполненные прививки и как бы не замечая подвоха. Один только раз он как бы проснулся, услышав знакомую фамилию.

      – Шамкова, – прозвучал около него глубокий, крадущийся голос. Потом протяжный вздох. – Анжела… – Как будто с ним знакомились на танцах.

      – Пожалуйста, что у вас? – кратко сказал он, бросив на нее мгновенный острый взгляд.

      Она была крупная, с маленькой головой, туго обтянутой желто-белыми волосами, красный перстень горел на нежнейших пальцах с бледным маникюром. «Как же ты копаешься в земле?» – подумал Федор Иванович. Он бегло осмотрел какие-то выращенные ею гибриды, отметил в блокноте, что работа дельная, бьет в ту же точку, что и остальные, и перешел дальше.

      Здесь, выставив, как на рынке, плоды своей работы, стояла Елена Владимировна – в халатике и в очках.

      – Что продаетя? – спросил Цвях, подходя.

      – Пожалуйста, – сказала она с легким поклоном и подвинула вперед несколько горшков. – Продаем картошку. Вот дикари «Солянум пунэ», «Солянум гибберулезум» и «Солянум Шиккии». Все привиты на томаты, у всех завязались ягоды от пыльцы культурных сортов.

      – Интересный товар, – сказал Цвях.

      – Ну как с катапультой? – спросила она, прямо взглянув на Федора Ивановича.

      Он отвечал с прохладным и проницательным взглядом тициановского Христа, которому фарисей предложил динарий:

      – Катапульта – хорошее средство для выхода из аварийной ситуации.

      – Он вчера говорил мне это слово, – сказал Цвях.

      – Он всем его говорит, – заметила она.

      – Сами прививаете? – спросил Федор Иванович.

      – Вот этими инструментами. – Она показала маленькие, почти детские руки с корявыми ноготками земледельца. Федор Иванович вспомнил руки Анжелы Шамковой. Да, природа не зря трудилась, создавая руки, и целью ее был не только хватательный инструмент, но и сигнализатор, как сказал бы технарь.

      – Чистая работа, – сказал он, оглядывая привитые кусты. И вдруг запнулся. – А что вот эт-то такое? – Почти рванувшись вперед, он озабоченно указал на стоящий поодаль горшок со странным одиноким стеблем. Стебель был одет несколькими ярусами крупных листьев и был похож на этажерку. – Я что-то не узнаю… Это картошка?

      – Это мой «Солянум Контумакс», – раздался над его головой голос Стригалева. – Я поставил его подальше от комиссии, но разве от вас что-нибудь скроешь…

      – От него? – с восторгом сказал Цвях. – От него ничего не скроешь!

      – Видите ли, – Стригалев вышел вперед. – Я никак не могу преодолеть его стерильность по отношению к культурным сортам… Не завязывает ягод.

      – Какой-то странный