Некрасивая ёлка. Сказки. Евгений Пермяк

так Белая Бабочка, а сама белой гладью шьёт, воздушные вензеля вышивает. Глаз с неё не сводит Тушкан.

      – У меня шубка хорошая, – говорит он. – Пушистая. Не зря меня Пушкановичем величают. Выходи за меня замуж, Белая Бабочка.

      – Ну что ж, – отвечает она, – выйду, если работать не заставишь.

      Тут вспомнил Тушкан материн наказ и спрашивает:

      – А что же ты есть будешь, коли работать не станешь?

      – А я вместо завтрака цветы нюхаю. Солнечным лучом обедаю. Алой зарёй ужинаю.

      – Это хорошо. А где ты жить будешь?

      – Я бабочка складненькая, маленькая. Много ли мне места надо? В твою мягкую шубку забьюсь, в шёрстке спрячусь. Куда ты, туда и я. Всегда при тебе.

      – Лучше и не придумаешь, – говорит Тушкан. – Очень даже удобно. Селись в моей шубке.

      Поселил Тушкан Белую Бабочку в своей шёрстке. Куда он, туда и она. Ему хорошо, а ей того лучше. Живёт Белая Бабочка в тепле, в светле, в мягкости. Одно только Тушкану непонятно: как можно вместо завтрака цветы нюхать, солнечным лучом обедать и алой зарей ужинать. А спрашивать не стал.

      «Значит, порода такая благородная», – решил про себя пушистый зверёк.

      Прошло сколько-то времени – вдруг у Тушкана шёрстка редеть начала.

      – Отчего бы это, дорогая Белая Бабочка?

      А та ему ласковым голосочком отвечает:

      – Не иначе, Тушканчик-Пушканчик, твоя старая шёрстка линяет и новая подрастает.

      Поверил Тушкан Белой Бабочке, а шерсти день ото дня всё меньше и меньше. Совсем поредел мех. Пересчитать волоски можно.

      Не на шутку закручинился Тушкан Пушканович.

      – Уж не болезнь ли какая приключилась со мной, дорогая Белая Бабочка?

      – Да что ты, да что ты! – успокаивает она его, а сама к заячьей шубке приглядывается, с молодым Бурундуком весёлые разговоры заводит, о здоровье у старого Барсука спрашивает.