Сансара. Оборот второй. И пришёл Творец. Мила Бачурова

снисходительно кивнула Диана. – И пальцем не шевельну до тех пор, пока мне внятно не объяснят, от кого я должна спасать кошку! И с какого перепугу, вообще. Что ещё за оппозиция? Какая, на хрен, в вашем упоротом мире может быть оппозиция?

      – Интерррррррвенты! – гаркнул ворон. – Рррррррррренегаты! Сррррррррррань!

      – Понятно, – Диана погладила ворона по голове. Он её, как ни странно, не раздражал – в отличие от нас с Гримуэлем. – Умная птичка, хорошая… – Ворон зажмурил глаза от удовольствия. – А подробнее? – Диана повернулась к Гримуэлю. – Что ещё за срань? И, главное, на хрена им пьяная кошка?

      Глава 9

      Из рассказа Гримуэля стало ясно примерно следующее: в мире существует оппозиция, так называемые народники. Отчаянные бунтари, отказывающиеся примкнуть как к рокерам, так и к попсе, и задвигающие населению своё – то есть, народные песни.

      Существующей власти оппозиционеры не сказать, чтобы сильно мешали, но подбешивали. В основном тем, что вели среди населения пропагандистские разговоры и мешали работать, то есть воевать. А в Фионе отчаянные революционеры, судя по всему, почуяли лёгкую добычу и увели её из кабака с целью морально разлагать, то есть исполнять вместо святых патриотических стихов «Во поле берёзку» и прочие «Валенки».

      – Да и хрен с ней тогда, пусть разлагается, – дослушав Гримуэля, недоумённо сказала Диана. – Тебе жалко, что ли?

      – Анаррррррррхия! – попробовал урезонить Диану ворон. – Ррррразврррррат!

      – Ничего, ей не привыкать.

      – Рррррастрррррррелл, – подвёл итог ворон. И принялся клевать со стола хлебные крошки.

      – То есть? – удивилась Диана.

      Гримуэдь развёл руками:

      – По законам божественного Творца Амадея, поддержка оппозиции карается смертью.

      – А почему же этого Курьяна Медвежатника до сих пор не расстреляли?

      – Дак, не поймали пока, – объяснил Гримуэль. – Он ловко маскируется, очень хитрая бестия.

      – Ну значит, и нашего алкаша не поймают, – решила Диана. – Если уж он такую жену, как Моника, дурить ухитрялся – ваших эсбэшников вовсе, как детишек, сделает. Всё, пошли домой. Я спать хочу.

      – Ты ведь пошутила сейчас? – осторожно уточнил я. – Ха-ха-ха, очень смешно. А теперь идём спасать Фиону. Гримуэль, куда идти?

      – В гостиницу, – вставая из-за стола и холодно глядя на меня, отрезала Диана.

      Она, оказывается, ни фига не шутила.

      – Да ты чего? – возмутился я. – Она же пьяная в хлам! А если сейчас перед памятником Пушкиной стихи орать начнёт в полный голос? «Ой, цветёт калину» какую-нибудь? Что-то сомневаюсь, что этот Курьян за неё насмерть биться станет. Небось бросит, как будто не его, да сбежит.

      – Ты что, совсем дурак? – заинтересовалась Диана. – Мало тебе вокруг геморроя – так ещё этого алкаша на хвосте таскать, от которого толку ноль целых, хрен десятых? Радоваться надо, что гнать его не пришлось! Другой на твоём месте до потолка бы прыгал, что теперь долей делиться не надо. Или, может… – Диана вдруг прищурилась. С непонятным выражением заглянула мне в глаза. –