Обитатели пустоты. Павел Николаевич Алексеев

благозвучную мелодию потусторонних звуков, походивших на громогласный щебет саранчи.

      Генадич попятился, но позади него появилась Анжела. Она оказалась не одна, за ней стоял Александр, вероятно, решивший уточнить у Родиона, почему тот не желает отдавать женщине тело ее сына. Однако случиться этому было не суждено. Анжела едва не потеряла сознание, узрев события, приводящие любой человеческий ум в упадок.

      Она увидела того, чей облик мог быть лишь острой фантазией бога извне. Та сущность, высившаяся над бетонным полом, над секционными столами, своим видом застила рассудок, заставляла выть внутри, но не извергать ни писка, и в страхе оказаться под взором мифического ужаса. Все наблюдавшие за действом кошмарной эволюции – за празднеством фантасмагорического рождения безымянной твари – будто были околдованными скульптурами: такими же бездвижными и белыми, как гранит. Шевелились только их зрачки в обездушенных безвестностью глазах.

      Тело кота, лежавшее на секционном столе, вдруг встрепенулось. Из него потянулись каналы, вскоре встретившиеся с правителем. Костика изнутри проткнули острые, подобно паучьим, лапы. Животное поднялось. Его шея вытянулась, как пластилиновая. Голова повисла на кровавых жилах, но продолжала вертеться, точно живая. Нечто, некогда называвшееся котом, все еще жило, но теперь мертвой жизнью. Оно поднялось на паучьи лапы, спрыгнуло со стола и подбежало к людям, стоявшим у выхода. Тварь не решалась нападать, но кружила, обнюхивая все висевшей, как ненужный отросток, головой. Мясистые жилы между телом Родиона и котом вдруг напряглись. Монстр на длинных толстых связках невольно полз назад, его тянул к себе хозяин, забирал подобно конечности, слипавшейся с человеческой кожей.

      Головы жертв сытились буйством убивающих сознание кошмаров. Они наблюдали за приближением твари, чья плоть кипела и рыхлилась, ручьилась гнойными потоками, но не могли сделать и шагу назад, ведь находились под полным контролем существа, один лишь вид которого мог отнять жизнь. Они недвижными предметами стояли, а все вокруг них замерло, даже мошки черными каплями застыли в воздухе. Одно в них было живо – мозг. Он принимал сигнал, который можно обругать отвратным скрипом, но скрип тот был ничем иным, как потусторонним голосом, пришедшим ниоткуда. Монструозный тон раздался в голове у каждого, и слышался он в такт, как наяву:

      «Из века в век кошмар пропитывал людей, являлся им в обличиях, рожденных их личными фантазиями. Жалкие подобия здравой жизни звали меня, воспевали в песнях и молитвах, но как только я к ним приходил, они в безумном ужасе открещивались от своих прошений и изгоняли своего спасителя, сжигали на кострах моих носителей, топили в грязных водах, вешали, истязали в непостижимых уму машинах смерти. Они боролись за меня, но вскоре в страхе бежали с проклятых земель. Они видели во мне Дьявола, способного истребить все живое, но с этим они справлялись и сами, проклиная при этом меня.

      Неприглядные насекомые,