Убийство чёрными буквами. Пол Андерсон

бы дать ему остыть, прежде чем снова петь в клубе свои грязные песни.

      – Моя девочка, ты говоришь, как настоящий бакалавр; Брюс подтвердил бы это, если бы мог. – Гвидо улыбнулся, одной рукой достал сигарету и сунул ее в рот. – Весь уикэнд меня не было в городе, именно тогда, когда коты сходят с ума. И если я сегодня не появлюсь, меня просто сожгут, и что хорошего это даст Брюсу?

      Он все так же одной рукой достал коробок спичек, открыл, взял одну и искусно зажег.

      Коринна перевела взгляд с одного лицо на другое, и в нем появилось трагическое выражение.

      – Всем все равно, – прошептала она.

      Она села. Ломбарди с несчастным видом свел пальцы; Мария сжалась в углу кресла, Гвидо прислонился к косяку двери и выдул облако дыма.

      Кинтайр как-то неопределенно подумал, что ему нужно утешить девушку. Он сказал:

      – Пожалуйста, мисс Ломбарди. Нам, конечно, не все равно. Но что мы можем сделать? Мы лишь помешаем полиции.

      – Знаю, знаю. – Произнося это сквозь стиснутые зубы, она смотрела в пол. – Пусть кто-нибудь другой это сделает. Разве не таков девиз нашей цивилизации? Но когда-нибудь никого другого рядом не окажется, а мы станем слишком вялыми, чтобы помочь себе.

      Это было настолько сходно с его мыслями, что он вздрогнул. Но сказал только:

      – Вы ведь не можете объявить вендетту.

      – Успокойтесь! – Она презрительно посмотрела на него. – Конечно, я не имела это в виду. Но я знаю, кто должен был это сделать, и знаю, что у него есть история, и никто не станет проверять эту историю, потому что он кажется таким жалким и несчастным. А он не таков! Я знаю Джина и Питера Майкелисов. Они знают, чего хотят!

      – Хватит! – взревел Ломбарди. – Молчи!

      Она не обратила на это внимания. Взгляд ее не отрывался от Кинтайра.

      – Ну что? – спросила она спустя мгновение.

      Он подумал, действует ли на него ее несчастье или она на самом деле такая гарпия. И очень осторожно сказал:

      – Теоретически любой из нас может оказаться виновным. Я мог сделать это потому, что Брюс встречался с девушкой… с которой когда-то встречался я. Или Гвидо – ревность? ссора? У нас только его слово, что он отсутствовал в субботу и воскресенье. Может, стоит попросить полицию проверить каждую минуту его уикэнда?

      Человек у двери вспыхнул.

      – Еще чего? – медленно сказал он. – Вы собираетесь…

      – Ничего подобного, – сразу прервал его Кинтайр. – Я пытаюсь показать, что подозрения отдельных людей не могут быть основанием…

      Гвидо глубоко затянулся, погасил сигарету в ужасной сувенирной пепельнице и вышел, не сказав ни слова. Все слышали, как он спустился на лестнице.

      – Простите, господин профессор, – сказал Ломбарди.

      – Niente affatto, signor.[10] – Кинтайр встал. – Вы все устали. – Он улыбнулся Коринне. – Вы высказали некоторые из моих принципов. Мы, пессимисты, должны держаться вместе.

      Она даже не повернула к нему голову. Но ее профиль напомнил ему о Нике Самофракийской, о Победе, идущей против ветра.

      – Я всегда

10

Ничего, сеньор, итал. – Прим. пер.