Схрон. Дневник выживальщика. Книга 2. Александр Сергеевич Шишковчук

зябко стало, сынки, – прокряхтел Егорыч, протирая тряпочкой свою винтовку Мосина.

      – Точно, за тридцатник давит, – шмыгнул носом Валера. – Сопли в носу замерзают.

      – А шо ж это не найдется разве чего для сугреву, хлопцы? – спросил хитрый дед.

      – Даже если б было, без обид Егорыч, но тебе хватит, – сурово ответил я. – Ты ж весь день разогреваешься.

      – Шо, уж спросить нельзя? – обиделся старче. – Эх, молодежь, никакого уважения к ветеранам…

      – Бухать не будем, учует еще этот сержант, ебать его в сраку… а вот чайку попить можно! – С этими словами я достал из рюкзака термос. – Давайте ваши кружки!

      – Каким-то дерьмом отдает, – поморщился Валера, отхлебнув пышущий паром напиток.

      – Фирменный рецепт, – подмигнул я. – Это пуэр. Всего одна пачка его осталась.

      – Плесни-ка еще, деду, – Егорыч протянул свою кружку. – По нраву мне твой чаек!

      Мы уже допивали, когда нарисовался наш сержант.

      – Чаи гоняем? – грозно зыркнув, спросил он. – Всем подъем! Выдвигаемся! Идем пешком! Огонь только по моей команде!

      Я выпрямился, как пружина, чувствуя разбегающуюся по телу легкость, и присоединился к хищно бегущему отряду.

      Внизу призывно сияла Кандалакша.

      ***

      Командир послал меня вперед, и я полз, как голодная ящерица по снегу, сжимая нож в своей твердой и могучей правой руке. Отличный кинжал, выточенный из рессоры, вселял уверенность в исходе дела. На въезде в город, возле пятиэтажки расположился патруль – три пендоса. Сам я скрывался в тени гаражей. Мои обостренные органы восприятия сканировали опасную обстановку. Правда, немного отвлекали голоса в голове и призрачные тени духов, мелькавшие в поле зрения. Вокруг каждого врага горела ярко-красная аура. Отлично, значит, не убью случайно ни в чем не повинных людей.

      Я подкрался уже так близко, что слышал беспечную незатейливую речь заморских «друзей». Хотя английский я знал более-менее по фильмам и сериалам, но сейчас, благодаря мухоморному чаю, в голове что-то щелкнуло, и поверх английской мовы наложился гнусавый голос переводчика с видеокассет девяностых:

      – Сэр, как долго нам еще торчать в этой дыре? Я скучаю по своей семье и ферме в Алабаме…

      – Бобби, ублюдок, заткнись, мать твою, или я сам прострелю твою ниггерскую задницу!

      – Сэр, простите, сэр…

      – В этой проклятой Раше так холодно, что мои яйца играют «Джингл беллз»… – жаловался другой солдат. – Когда за нами приплывет помощь?

      – Госсподи! Yobaniyvrot, Майкл! – выругался по-русски пендосский сержант. – Это знает только Иисус, мать его за ногу! Смотрите в оба, засранцы! Есть информация, эти Иваны что-то затевают сегодня ночью.

      – Есть, сэр, – угрюмо ответил Майкл. – Разрешите обратиться, сержант Монтгомери, сэр?

      – Твою мать, ну что еще?

      Рядовой повозился и вытащил пластиковую бутылку из-под Фанты.

      – Будете, сэр?

      – Где ты это раздобыл, засранец? – Сержант сделал большой глоток и