Хмурое небо. Константин Станиславович Бобринёв

проникновения в один из районов, которые раньше не принадлежали ни одной из банд. И что ты думаешь? Бойцы натолкнулись на жесткое сопротивление, понесли потери, а вертолеты, пришедшие на подмогу, были обстреляны из ПЗРК. Один даже сбили. В итоге, когда к нашим вылетели уже три группы спецназа под прикрытием дронов, противник отступил. Потом всей армадой, в которую вошла и моя группа, прочесали весь этот район, заглянули под каждый камень, и ничего! Они даже мины нам не оставили! Вот что это было? Так что не могу ничего сказать про дорогу, как повезет.

      – Ты кому-нибудь высказывал свои мысли?

      – Только тебе.

      – Понял. Надо будет заехать к торговцам, хотел на обратном пути, но лучше сразу, в нашей ситуации дополнительная информация будет явно не лишней.

      – Полностью согласен.

      – Насчет разведки в пути. У нас два дрона, так что за это не переживай, просветим.

      – Отлично, на втором БТР установлен автоматический гранатомет, если нужно будет, накроем.

      – Принял. Вроде все обсудили, есть еще какие-нибудь моменты?

      – У меня все.

      – Тогда по местам.

      Две бронемашины заполнились людьми, на крыше первой маячил тяжелый пулемет, на второй, как и говорил Бомани, разместили автоматический гранатомёт, в нее же погрузили промышленный лазер. С капралом мы неоднократно встречались ранее, так что успели узнать друг друга получше, даже симпатизировали друг другу. Он ушел в ренегаты с пехоты, быстро дорос до капрала и завис, по слухам поспорил с тем, с кем не нужно спорить. Наивный, думал, что-то способен изменить, один голос на молчание тысяч, чудом только на рудники не загремел. Я не стал говорить в слух, только мне тоже кажется – ему не суждено почить на лаврах. Печально, один из не многих людей, который действительно заслуживает уважения.

      Дизельный двигатель словно зверь из прошлого грозно зарычал, демонстрируя мощь 8-ми цилиндров. БТР дернулся с места, и мы отправились на встречу «приключениям» с оторванными конечностями, развороченными телами и вездесущей смертью.

      По сторонам заскользили усеянные по обочинам магазины, досуговые заведения и разного рода реклама. Некоторые люди на тротуарах с интересом поглядывали на нас, но для многих мы были абсолютно безразличны – еще одна колона Сил безопасности. Через бойницу в борте машины особо много не разглядишь, тем не менее смело скажу, что никто из них даже не чихнет, если мы не вернемся. Таков парадокс жизни, сражаешься и умираешь за них, а им на тебя наплевать. Нет не на ренегатов и Трибунал, как государственные институты, в них они, наоборот, заинтересованы, а конкретно на нас, отдельных личностей. Мы можем обратить на себя внимание совершив героический или наоборот негативный поступок, быть отмеченными в сводке погибших и торжественно захоронены. Однако вся похвала, все «слезы утраты» дань лицемерию, на деле же никого из них не пробирает искреннее чувство, лишь кратковременная имитация, да официоз. «Возлюби ближнего своего», прочитал я надпись на одном из обожженных плакатов Вельда, красивые строки, но абсолютно утопичны, скорее истина в «Человек человеку волк», ведь