Сейчас же, как минимум одна танковая дивизия, ударила во фланг моей армии. Отсюда вывод, или немцы сами готовили контр наступление, или что хуже они знали все о нашем наступлении и были к этому готовы, отсюда медленное продвижение других наших соединений и моментальная реакция на глубокий прорыв моей армии. Мои размышления прервала остановка танка. Я откинув люк высунулся наружу и сразу поперхнулся от едкого дыма попавшие в мои бронхи. Прокашлявшись я уже вблизи увидел ужасающею картину разгрома большой нашей колонны. Причем это была не тыловая часть, не меньше полка моторизированной пехоты было атаковано на марше и в короткое время смято и уничтожено. Мой танк медленно тронулся вдоль дороги, объезжая горевшие, а кое где смятые опрокинутые грузовики, рядом с которыми валялись тела наших солдат, немало которых были раздавлены гусеницами. Горели расстрелянные тягачи к которым были прицеплены полковые пушки, некоторые из них даже были целехенькие в отличии от их расчетов. Одно орудие успели отцепить и приготовить к стрельбе, но заряжающий так и не успел вогнать снаряд в казенник, а лежал рядом опрокинутый в снег пулеметной очередью, продолжая сжимать в руках смертоносную чушку. Наводчик же повис на казеннике, не разжав руки с наводящей ручки, у него вместо головы было кровавое месиво и почти тоже самое было вокруг. Раненых очевидно добивали выстрелом в голову, пули настигли и тех кто пробовал бежать от этой бойни, но куда скрыться от пулеметных очередей в открытом заснеженном поле, тела солдат темными точками выделялись на белом снегу и их было сотни. Лишь только в одном месте возле дороги, застыл подбитый немецкий ганомаг, а возле него лежали трое солдат в темной эсэсовской форме. Немцы не стали хоронить своих погибших солдат, они спешили развить свой успех, накрыть внезапной атакой еще одну вражескую колонну. Спешил и я до скрежета от бесившей меня ярости стискивая зубы, стараясь нагнать ушедших вперед немецкие танки и судя по всему это будет скоро, так как уже по часто слышанным орудийным выстрелам стало понятно, что впереди шел нешуточный танковый бой. И я торопился принять в нем участие.
Впервые я пожалел о своей мальчишеской выходке, нет не то что выехал покинув штаб спеша самому окунуться в ход развивающихся событий, а то что не захватил с собой мощную полевую радиостанцию. Танковые были неплохие, но их мощности хватало в лучшем случае километров на двадцать, то – есть для ближних переговоров, а мне так необходима была связь со своим штабом, а уж тем более со штабом фронта. Не имея таковой приходилось слушать все что вылавливалось в эфире доступной для приема имеющейся радиостанции. Крутя настройками я поймал Москву и даже Берлин, пока вновь не наткнулся на слабые прерывающиеся переговоры танковых экипажей сперва немецких, потом наших. Позывные одного из экипажа я узнал, еще бы я сам дал ему его. Бой вела бригада Толбухина и я поспешил связаться с ним.
– «Охотник» я «Первый», что происходит, где ты?
Само собой связаться было не просто, то
