Воскресенье. Книга вторая. Дамир Губайдуллин

исключено.

      – Женя, тебя же ищут, – испуганно сказала Нина.

      – Да, но мой отец должен приехать сегодня.

      – Тогда мы идем с вами, – потягиваясь и закуривая очередную сигарету, сообщил Золотов, – сопровождаем каждый ваш шаг. Я и капитан Сухов.

      – Олег, – взяла за руку задумавшегося парня Женя, – с тобой все хорошо?

      – Да, – отчужденно ответил Олег, не сводя глаз с сундучка с письмами, – все в порядке. Выходим сейчас?

      – Так, сон, потом выходим, – хлопнула по столу Ангелина, закрывая сундучок на замок, – да, товарищ следователь?

      – Как скажете, – улыбнувшись, развел руками Золотов.

      – Подождите, у меня вопрос, – неожиданно подала голос Нина, – списки Сони Ройзман – это и есть то, за что могли преследовать Елену Павловну?

      – Списки не нашли, ни тогда, ни сейчас, – ответила Ангелина, устало взглянув на девушку, – поэтому нет, не совсем. Все, всем спать, нас ждет тяжелый день.

      Компания поднялась из–за стола и направилась во вторую часть финского дома.

      Лишь Олег Сухов продолжал сидеть за столом, задумчиво разглядывая закрытый сундучок с письмами.

      ***

      Женя тихо шла по пыльной дороге и думала о том, что ее жизнь разбилась на две неотделимые части. Письма с войны разрушили ее идиллию. Приблизило понимание смертности, наступило отчуждение от той картины, которую она всегда себе представляла. Карьера, семья, заслуженный отдых. Она не могла подумать, представить, что ей придется убивать, чтобы защитить свою жизнь и жизнь близких. Как убивала Лена в осажденной врагом Риге. В то пасмурное утро 41-го.

      ***

      Женя открыла калитку и вошла во двор, только тогда заметив желтые«Жигули» Давыдова, припаркованный недалеко от дома. Она знала, что Сухов и Василий Степанович внимательно наблюдают за ней, но все равно испуганно вздрогнула. Едва девушка развернулась к калитке, как дверь дома открылась, и на крыльце возник полковник Давыдов, собственной персоной.

      – Ну, это самое, куда же вы, Евгения Марковна? – Весело сказал он, утирая пот с лысины. – Погодка нынче, шепчет.

      – А вы не боитесь, что я на вас заявление напишу? – Злобно сжав зубы, спросила Женя, остановившись у самой калитки.

      – Тогда я убью твоего отца. Пристрелю и скажу, что в попытке выяснить отношения ты грохнула своего папашу, и пистолет подброшу, – ответил Давыдов, пожав плечами, – идите в дом, Евгения Марковна, не совершайте глупостей.

      – У меня есть свидетели того, что вы в меня стреляли, – не двигалась с места девушка, невольно оглядываясь к кустам, за которыми находились ее мужчины.

      – Они подождут, охранники. Свидетели твои ломаного гроша не стоят. Зэчка да ее хахаль, с которым у них любовь была когда–то. И еще это, Сухов, мать его, – махнул рукой мужчина, – это же сплошная антисоветчина. Штамп ставить негде.

      – Подожди, как зэчка? – Нахмурившись, спросила Круглова.

      – А так. Сидела она и довольно