Неоновые боги. Кэти Роберт

их не знаю.

      – В чем заключается вопрос? – Он вынимает еще один осколок и со звоном бросает его в миску.

      – Почему тебя считают мифом? Какая-то бессмыслица. Ты один из Тринадцати. Ты должен…

      – Я и есть миф. Ты спишь, – сухо говорит он и ощупывает мою ступню. – Острую боль чувствуешь?

      Я моргаю.

      – Нет. Только ноющую.

      Он кивает, будто этого и ожидал. Я в оцепенении смотрю, как он накладывает бинты и продолжает промывать и перевязывать мои ноги. Я не… А может, он прав, и я правда сплю, потому что во всем этом нет ни малейшего смысла.

      – Ты водишь дружбу с Гермес и Дионисом.

      – Я ни с кем не вожу дружбу. Иногда они заглядывают ко мне, как бродячие коты, от которых невозможно отделаться.

      Что бы он ни говорил, в его словах слышатся нотки нежности.

      – Ты дружишь с двумя из Тринадцати. – Потому что он сам один из Тринадцати. Как моя мать. Как и Зевс. О боги, Психея права, Аид так же ужасен, как и все остальные.

      На меня обрушиваются события этой ночи. Сцены вспышками сменяют друг друга. Зал скульптур. Скрытность матери. Рука Зевса хватает мою, когда он объявляет о помолвке. Полный ужаса бег вдоль реки.

      – Они устроили мне засаду, – шепотом говорю я.

      Аид поднимает взгляд, нахмурив выразительные брови.

      – Гермес с Дионисом?

      – Моя мать с Зевсом. – Не знаю, зачем рассказываю ему об этом, но никак не могу остановиться. Плотнее запахиваю одеяло и содрогаюсь. – Я не знала, что на сегодняшней вечеринке будет объявлено о нашей помолвке. Я не давала на нее согласия.

      Я так измотана, что даже могу вообразить, будто вижу проблеск сочувствия на его лице, пока оно не сменяется раздражением.

      – Взгляни на себя. Конечно, Зевс хочет пополнить тобой свой длинный список Гер.

      Конечно, он так подумал. Если Тринадцать чего-то хотят, то попросту берут это.

      – Разве я виновата в том, что они так решили, даже не поговорив со мной, просто потому, что я так выгляжу? – Возможно ли, чтобы голова в буквальном смысле взорвалась? Сдается мне, я смогу это выяснить, если мы продолжим все это обсуждать.

      – Это Олимп. Участвуешь в борьбе за власть – расплачиваешься за последствия. – Он заканчивает бинтовать вторую ступню и встает на ноги. – А порой ты расплачиваешься за последствия, даже если за власть борются твои родители. Можешь рыдать из-за несправедливости мира, а можешь что-то с этим делать.

      – Я и делала.

      Он фыркает.

      – Ты сбежала, как перепуганная лань, и думала, что он не бросится в погоню? Милая, для Зевса это почти прелюдия. Он найдет тебя и притащит обратно в свой дворец. Ты выйдешь за него, как самая настоящая послушная дочка, а через год начнешь рожать его поганых детишек.

      Я отвешиваю ему пощечину.

      Непроизвольно. По-моему, я еще ни разу в жизни не поднимала руку на человека. Даже на вызывающих раздражение младших сестер, когда мы были детьми. Я в ужасе смотрю на красную отметину, расцветающую на его щеке. Нужно