Человек человеку волк. Авиджа Ари

задавался каждый из нас хоть раз в своей такой короткой жизни. Тот, кто испытывал это душераздирающее чувство, понимает, что четкого определения нет. И в принципе быть не может. Люди по своей сущности очень разные и все, что с ними происходит, происходит по-разному. Для кого-то любовь – это великий дар и блаженство. Кто-то тонет в боли, да такой разъедающей, что кислота, если в нее окунуться может показаться бархатной пенкой для ванны, ласкающей ваше тело. А кому-то она приносит безысходность, которая душит не хуже виселичной петли.

      Я первый раз почувствовал нечто подобное в весьма раннем возрасте. Мне было десять. Она была такой хрупкой, но в ней уже тогда чувствовался стержень, который не позволял ее никому, ни людям, ни обстоятельствам сломить. Я ее ненавидел. Ненавидел, потому что мне велели ненавидеть. Но ее шоколадные пряди, соломенного цвета, вызывали волнительный трепет. Как и все мужчины, я не смог устоять перед девочкой, запавшей в душу отнюдь не внешностью, а своей душою. Но как заведено, первая влюбленность быстро и весьма печально заканчивается. Она не оправданна, но отнюдь не бессмысленна. Она многому учит. Кого-то чувственности и нежности, а кого-то черствости и высокомерию. Это уже зависит от того, какой стороной эта непредсказуемая монета решит упасть. Второе подобное чувство пришло гораздо позже. Много-много лет спустя. Оно было не менее сильным, не менее выжигающим и так же печально завершившимся.

      В последнее время я все чаще бывал в разъездах и все реже дома. Командировки. Командировки. И еще раз командировки. Я чертовски устал. Единственным желанием на протяжении последних пару дней было оказаться дома, вкусно поесть горячей домашней еды и, упав на кровать, проспать пару тройку дней. Отъезд на этот раз весьма затянулся. И к сожалению, по окончанию срока, ничего кроме головной боли не принес. Сойдя с поезда, на минуту остановился. Наслаждаться видом было приятно. Дело близилось к зиме, а она в этом году обещала выдаться на диво холодной и щедрой на морозы. Не самое любимое мною время года, но и не самое худшее. Осень вызывала у меня, к примеру, гораздо больше негативных эмоций.

      Вокзал словно дышал предстоящим временем года. Уже выпал снег. Не радовала лишь толпа. Здесь всегда было много народа и шума, но это никогда не исключало очарование подобных мест. Но сейчас от кишащего разговорами улья не было слышно даже собственных мыслей. И признаться, подобное весьма раздражало. Стараясь не обращать внимания на досадное обстоятельство, огляделся. Рельсы, да и сама платформа были окрашены белым пером инея, припорошенного снегом, как и одежда проходящих мимо людей. Взгляд невольно зацепился за одинокую фигуру, так опасно близко стоящею к рельсам. Такие непредсказуемо скользкие. Они призывно-угрожающе блестели. Фигура никуда не спешила. Она задумчиво взирала в даль, словно отгородившись от всей мирской суеты, творящейся рядом. И я бы насмотревшись прошел мимо, как делал практически всегда, если бы не одно весомое «но». Присмотревшись, я заметил, что поезд, который должен был остановиться ровно одну остановку назад, ее пропустил. Все набирая и набирая