Российское налоговое право. Данил Винницкий

также имеет место переход «от анализа деятельности к анализу ее психофизических механизмов». Таким образом, деятельностный подход в психологии используется для распознавания и изучения более сложных явлений реальности (образования и перестройки «ансамблей психофизических функций», «функциональных мозговых систем»[131] и т. д.). Напротив, вводимая в науку финансового права категория «деятельности» («финансовой деятельности»), вопреки формально провозглашенным «праксиологическим» подходам, признается не элементарным понятием, необходимым для конструирования производных категорий, отображающих уже более сложные явления, а определяется как базовая финансово-правовая категория, по отношению к которой иные финансово-правовые понятия носят логически или функционально подчиненный характер.

      В философских исследованиях разрабатывается главным образом идущее от Гегеля членение деятельности, в соответствии с которым ее основными элементами (сторонами или моментами) выступают цель, средство и результат. При этом имеется в виду, что результат, поскольку он достигнут, предполагает данную деятельность законченной, а в другую входит в качестве средства[132]. В финансово-правовой доктрине общим местом стал тезис о том, что конкретные юридические связи (финансовые правоотношения) возникают в сфере финансовой деятельности государства и муниципальных образований. Более того, «возникновение в сфере финансовой деятельности» рассматривается как обязательный признак финансового правоотношения. Таким образом, по существу финансовая деятельность трактуется как нечто стабильное, «застывшее», в рамках которого возникают, изменяются и прекращаются отдельные финансовые правоотношения. Следовательно, абсолютно не учитывается то обстоятельство, что праксиологическая система в отличие от логической системы (например, системы юридических категорий) содержит в себе категории и времени, и причинности. В частности, время признается важнейшим праксиологическим фактором[133].

      Из изложенного вытекает, что ответы на поставленные выше вопросы, полагаем, должны быть следующими. Концепция финансовой деятельности в ее сложившемся виде не отвечает определенным праксиологическим установкам. Финансово-правовая наука выработала собственные подходы к пониманию структуры и характера деятельности, методологические основания которых спорны. Между тем выводы общей теории деятельности имеют существенное значение для правоведения и должны учитываться отраслевыми юридическими науками. Э. Г. Юдин обоснованно отмечал, что понятие деятельности должно быть «структурно развернуто применительно к определенному предмету изучения»[134]. Из этого, как верно уточняет Б. П. Курашвили, не следует, что «каждая отрасль обществоведения должна иметь свое собственное, особое понимание деятельности. Очевидно, что все отрасли обществоведения … должны опираться на единое общее представление о структуре деятельности»[135].

      Вторым

131

Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. С. 115–117 и сл.

132

Курашвили Б. П. Очерк теории государственного управления. М., 1987. С. 32.

133

Мизес Л. фон. Указ. соч. С. 95–100.

134

Юдин Э. Г. Деятельность как объяснительный принцип и как предмет научного изучения // Вопросы философии. 1976. № 5. С. 72.

135

Курашвили Б. П. Указ. соч. С. 32.