Два солнца. Дмитрий Наринский

на воротах Михайловского монастыря гласил: «Дома пролетарского студенчества». Оле приходилось бывать там у однокурсников, и запомнились узкие кельи и их развеселое, несмотря на тесноту, население.

      Леонид поглядывал на жену («жену!» – ему нравилось называть ее этим непривычным еще словом), стараясь угадать ее мысли. Он прекрасно знал сдержанность Ольги: даже в школьные годы она порой казалась старше сверстников.

      «Но как она испугалась там, на станции! И не за себя, это совершенно точно». И он с удивлением понял, что благодарен тому сельскому парню, обиженному ухажеру, за опасный инцидент, заставивший Ольгу проявить свои чувства, в которых Мирачевский, пожалуй, до последнего не был уверен. Да, обрадовалась. Да, приняла «предложение руки и сердца». Расписались. Но ему, с его темпераментом, хотелось большего. И вот теперь вчерашний испуг убедительно доказал, что их любовь взаимна.

      – О чем ты думаешь? – Вопрос Леонида прозвучал так неожиданно, что Оля вздрогнула.

      Не зная, как сформулировать, ответила не сразу:

      – Наверное, о странностях и превратностях судьбы.

      Он, конечно, понял. Сам ведь думал примерно о том же. Но хотелось как-то развеселить ее, а потому спросил с деланным возмущением:

      – Это наше бракосочетание ты называешь превратностями?!

      – Ну, если подумать, мы же и вправду сейчас как бы у входа в новую жизнь, пред вратами…

      – Ого! Вот что значит филологическое образование, так слово разложить! Я бы не додумался. Ладно, поздно совсем, давай уже отдыхать.

* * *

      Неприятный осадок от происшествия на станции Лазорки окончательно растворился, когда поезд, замедлив ход, проплывал по подмосковным пригородам, и сердце Ольги взволнованно затрепетало: «В Москву, в Москву…»

      Брянский вокзал, юго-западные ворота столицы, сначала прихлопнул громадой дебаркадера – Мирачевский не удержался от усмешки, когда жена, спустившись на перрон, буквально ахнула, обведя взглядом нависавшую над путями стеклянно-стальную конструкцию. Затем полусфера зашумела громкими возгласами с вкраплениями привычного «гэканья», втянула в водоворот обычной суматохи с услужливыми носильщиками и вынесла на загроможденную людьми, экипажами и прочим транспортом площадь. Зато первой приметой новой жизни для Оли стала поездка в таксомоторе – они недавно появились в столице.

      – Сейчас прокатимся! Жаль, с ветерком не получится, – залихватски присвистнув носильщикам, Леонид поспешно устремился к остановке.

      – Далеко ехать?

      – Да нет. Устала? – Леня почувствовал ее волнение.

      – Немного. Но ничего. – Ольга и вправду была не в своей тарелке.

      – Зато, мадам Мирачевская, – он шутливо раскланялся, – немного увидите город.

      Они погрузились в черный, блестящий, с желтой полосой сбоку, иностранный автомобиль с брезентовым верхом и, рассекая толпу, поплыли в нем сначала через Бородинский мост, потом дальше. «Вот и Москва-река! Садовое кольцо!» – уверенно вещал будущий инженер-путеец. «Ну надо же, и роль экскурсовода ему тоже идет!» – Похоже,