Душа не считается. Евгения Алексеевна Никулина

безапелляционно заявила:

      – Инга Леонидовна, вы сегодня подумайте, когда вам будет удобно, а завтра я позвоню и мы договоримся.

      Потом она добавила, уже смущаясь:

      – Может, всё-таки получится на этой неделе, а то сами ведь знаете…

      Она застенчиво улыбнулась и показала глазами на свой живот.

      Не дождавшись моего ответа, Катя открыла дверь и со словами: «Всего доброго!» вышла из кабинета.

      Я закончила череду приёмов и, сидя в рабочем кресле, уставилась в окно, нервно покручивая пальцами шариковую ручку. Мне не давала покоя перспектива оказаться лицом к лицу с Кириллом в обществе его жены. Весомых причин отказать ей, которые я могла бы озвучить и тем самым, безусловно, обидеть человека, относившегося ко мне с такой доброжелательностью и даже почтением, у меня не было. И всё-таки я решила: в любом случае нужно что-то придумать. Я взяла со стола свой телефон и направилась в сад, который окружал здание клиники. Там обычно было немноголюдно, и мне никто не помешал бы спокойно поговорить. Оказавшись в дальнем его углу, под ветвями какого-то, напоминающего экзотическое, дерева, я набрала номер Кирилла. Через пару гудков он снял трубку:

      – Привет! Начало недели. Не ожидал. Ты решила сдвинуть график и осчастливить меня внеплановым приглашением в гости?

      – Перестань, Кирилл. Мне сейчас не так весело, как тебе. Я на пару минут.

      – Слушаю, – немного скучающим голосом ответил он, явно приготовившийся к чему-то не очень для себя интересному и приятному.

      – У меня сегодня была Катя.

      – Я знаю.

      – Молодец. Радует, что ты становишься таким внимательным, – я начинала нервничать. – Она настаивает на ужине в ресторане.

      На том конце была тишина, и я решила проверить, слушает ли меня мой собеседник:

      – Помнишь, когда вы были у меня, приглашали сходить куда-нибудь вместе?

      – Инга, конечно, помню. Беременность жены никак не сказывается на моей памяти.

      – Ну и отлично, – протараторила я с раздражением, поскольку меня уже начинало выводить из себя такое спокойствие, если не сказать – безразличие Кирилла. – Поговори с ней. Придумай что-нибудь. Меня она опять не захотела слушать. Скажи, что это ни к чему. Ну, убеди, что это не совсем тактично что ли: я врач, она пациент…

      – Да о чём ты? Она и слушать не хочет! Она уже не первую неделю только об этом ужине и твердит. Я отговаривал, как мог, только всё бесполезно. Я ей даже сказал, чтобы вы вдвоём сходили, а я бы её отвёз и забрал. Но она вообще вспылила, упрекнула, что так будет выглядеть, как будто мне на прибавление в семье вообще наплевать, беспокоится, что ты о нас подумаешь.

      Я перебила:

      – Но ты же её хорошо знаешь! Ну придумай что-нибудь! Ты вообще представляешь себе, что это будет?!

      – Представляю не хуже тебя, – вздохнул в трубку Кирилл, – но ещё раз тебе говорю: она и слушать не захочет. Она и так переживает, что сегодня- завтра родит и вообще ничего не получится.

      Он молчал, пока я судорожно соображала, чем ещё на него «надавить», а потом