Восхитительная ведьма. Анна Джейн

а есть люди, от которых тошнит.

      Меня от нее тошнило. Будто я съела сгнившее яблоко и запила горячим кефиром. Думаю, ее от меня тоже. Ненависть тоже бывает взаимной.

      С Василиной мы были знакомы с самого детства и всегда казались полными противоположностями. Буйная, активная Танечка с шилом в одном месте и спокойная улыбчивая Василиночка со взглядом испуганной лани. Я была мастером на проделки и заставляла нервничать всех в округе, а Василиной всегда умилялись все взрослые. Волнистые золотистые волосы, широко распахнутые синие глаза, длинные изогнутые ресницы – просто ангел, а не ребенок. Не то что Таня с расцарапанными коленками и вороньим гнездом на голове (в детстве я умудрялась вытворять со своими волосами нечто невообразимое).

      Наши родители были друзьями: отцы вместе учились, а мамы сразу нашли общий язык. До сих пор помню, как мамы выводили нас на прогулку вместе, уверенные в том, что мы станем лучшими подругами, но разве можно было подружиться с маленькой мерзкой девочкой, которая не хотела со мной играть и обо всем тотчас докладывала маме, выставляя себя жертвой, а меня – мерзким гоблином? Сколько раз мне влетало из-за того, что Василина закладывала меня! И сколько раз я пыталась ее проучить – ломала песочные фигурки, раскапывала «секретики», как-то даже закинула ее Барби на ветку, чтобы нельзя было достать. Но все было тщетно.

      Василина с детства притворялась ангелом, выставляя меня сущим демоненком. И мы терпеть друг друга не могли, хотя наши старшие сестры – моя Ксюша и ее Аделина – подружились на радость родителям. Нам постоянно говорили брать с них пример, но мы обе отказывались. Я презрительно называла Василину Васькой, а она меня – не менее презрительно Ведьмой. В детские годы это казалось ужасно обидным, тем более что кличка, как говорится, прижилась. Это уже потом я поняла, что Ведьмой быть круто, а в детстве ревела, когда меня так называли.

      Дальше было еще хуже. Нас отправили в один класс, и до десятого класса мы проучились вместе. Дружбы между нами так и не возникло, зато появился нездоровый дух конкуренции. Каждая из нас хотела быть лучше другой – в учебе, во внешности, в общественной жизни. Признаю, мы обе были лидерами, и у каждой из нас имелись свои плюсы и минусы. А потому класс в какой-то момент просто разделился: часть девчонок была за меня, часть – за нее, а мальчишки сохраняли нейтралитет. Каждая из нас хотела быть первой. Каждая хотела быть лучшей. Мы-то, конечно, знаем, кто был и остается на коне, но Васька считала, что слишком прекрасна для того, чтобы тягаться со мной. И постоянно выводила меня из себя – это была ее любимая тактика. Васька могла ткнуть в меня карандашом сорок раз, и когда я на сорок первый зверела, она начинала плакать. Еще в детстве Васька поняла, что жалость – лучший способ для манипуляции окружающими. Родители постоянно говорили мне, что я должна равняться на Окладникову и быть такой же милой, как она, а я только зубам скрежетала от злости.

      Помню, однажды мы поругались из-за какой-то мелочи вроде школьной стенгазеты, и дело дошло до того, что мы пошли на «стрелку». Дело было на школьном дворе.