Очевидный выбор. Ана Эм

улыбка посылает тепло по всему телу, в каждую клеточку. Почему Тристан так действует на меня?

      – Хорошо. – кивает он и продолжает идти. Но я все еще стою на месте. Мне интересно. Знаю, что не стоит спрашивать. Знаю, что пожалею, но все равно говорю.

      – А ты?

      Тристан оборачивается.

      – Нет. – с горечью в голосе отвечает, его взгляд опускается на мои губы. – Потому что не могу сделать того, что хочу.

      – Тогда…что ты можешь сделать? – произношу я, чувствуя, как в горле пересохло. – Сейчас. Что прямо сейчас может сделать тебя счастливым?

      Мгновение он думает. Мне интересно знать о чем именно. Но я боюсь подойти к этой двери и открыть её. Что-то, о чем я еще не подозреваю, не дает этого сделать.

      – Могу исполнить твое желание.

      – Мое желание?

      – Да.

      – И это тебя осчастливит?

      – На какое-то время, да.

      – Хорошо. Тогда вот мое желание. – я подхожу к нему вплотную и улыбаюсь. – Расскажи мне о том, кто такой Тристан Ревиаль.

      Из него вырывается короткий смешок. Да, так будет безопаснее. Пусть сам приоткроет эту двери и покажет мне то, что сохранит эту связь между нами. Пусть между нами останется тонкая черта.

      – Что ты хочешь знать?

      Я размышляю, продолжая нашу прогулку.

      – Когда ты понял, что хочешь стать шеф-поваром?

      – Еще в детстве. Мы с мамой много готовили вместе. – в его голосе сквозит грусть.

      – Она тоже повар?

      – Нет, она была адвокатом.

      Была.

      – Она…

      – Да, мама умерла пару лет назад.

      – Мне очень жаль.

      На пару минут мы погружаемся в молчание. Не этого я ожидала. Хотя когда я получала то, чего хотела?

      – Отец погиб, когда мне было шестнадцать. – почти шепотом добавляет он.

      От его слов сжимается сердце. У него нет родителей. Так вот откуда был этот понимающий взгляд. Пусть мои и живы, но нас разделяет практически такая же пропасть. Что заставляет меня испытывать одновременно и сожаление, и благодарность. Сожаление о том, что чувствую, наши ситуации похожи, и благодарнось, за то, что возможно, у меня еще получится все наладить.

      – Мне так жаль. – сдавленным голосом бормочу я, сдерживая слезы.

      – Эй, – тихонько зовет он. – О чем ты думаешь?

      – Думаю, что жизнь полна дерьма. И иногда я ее ненавижу.

      Он почти смеется.

      – Но и всего прекрасного тоже. – тут же добавляю. – Вот например, как этот вид.

      Я показываю рукой на горящую вдалеке Эйфелеву башню, пожилую пару, что гуляет на соседней улице с собачкой, двух смеющихся подруг.

      – За такие моменты я люблю жизнь.

      – Как ты можешь одновременно любить жизнь и так её ненавидеть?

      – Это вопрос выбора. – пожимаю плечами. – Я могу сколько угодно винить себя, карму, вселенную и Бога за все неудачи, а могу вспомнить, как громко смеялись мои друзья, когда я в одних трусах перебегала дорогу.

      – Ну, или как ты без них танцевала на стойке. – тихо напоминает он.

      – Об