Баба-яга костяная рука. Ольга Брюс

это бабушка, – Татьяна Дмитриевна была чем-то взволнована. – Позови маму к телефону.

      – Её нет, – расстроенная Юля медленно выговаривала слова, потому что в данный момент она не хотела ни с кем говорить, даже с бабулей.

      – Что с голосом? Ты не приболела?

      – Настроения нет, – выдохнув в трубку, девочка зажмурила глаза, чтобы не расплакаться.

      – Отец звонил? – судя по всему, бабушка уже в курсе, что папа не живёт здесь.

      – Не звонил и не пришёл, – всхлипнула Юля и закусила нижнюю губу.

      – Не переживай. Девочка моя, – и бабушка прослезилась. – Он ещё вернётся. Мужчины с возрастом бывают как дети. Он вернётся, и они с мамой помирятся.

      – Наверное, – прошептала Юля, накручивая гибкий телефонный провод на палец.

      – Вот увидишь, – добавила бабушка. Предупредила о скором визите и попрощалась, передав тёплый привет маме и Наде.

      Слова бабули растрогали школьницу. Она упала на диван лицом вниз и зарыдала. Вечером, как и обещала, Татьяна Дмитриевна приехала навестить внуков, угостить сладеньким, поговорить с невесткой о своём сыне и убедить ждать Олега, пока он не возьмёт себя в руки.

      – Вы предлагаете забыть о себе и сидеть у окошка в ожидании предателя? – Нина мыла посуду после ужина. – Он там нагуляется, наплодит ещё ребятишек, а я должна терять своё время?

      – У меня ведь тоже так было, – разоткровенничалась свекровь, понимая, Нина не желает сохранять семью. – Ну… погулял, с кем не бывает, а потом пришёл, попросил прощения, я и простила.

      – И детей на стороне завёл?

      – Не-ет, – испуганно перекрестилась женщина, – не дай бог. Если бы я узнала…

      – Выставили бы вон.

      – Вот чего не знаю, того не знаю. Но скорее всего, отправила восвояси.

      – А мне вы хотите хомут на шею повесить, чтобы я спала рядом с Олегом и помнила, что у него где-то растёт ребёнок.

      – Ну почему же хомут? Я семью вашу спасти пытаюсь, – Дмитриевна сделала жалостливое лицо. – Если же она его оттуда погонит, или он сам к другой потянется, то кто ж его назад примет, если не родная жена?

      – Да Вы с ума сошли, – уронив намыленную вилку на тарелки, Нина обернулась. – За сына больше переживаете, чем за детей его, не говоря уже обо мне. И как по-вашему я должна себя чувствовать, когда он придёт, сядет рядом, обнимает… Тьфу! Даже думать противно!

      – Не психуй, Ниночка. Не психуй ты ради бога. У молодых часто размолвки случаются.

      – У молодых, а нам уже под сорок.

      – И что? Вы в самом расцвете сил.

      – Вот и пусть Ваш Олег расцветает в чужом саду, а я как-нибудь сама. Не приму я его назад. Ясно? И не уговаривайте.

      На самом деле в душе, где-то глубоко, Нина надеялась на скорое возвращение мужа. Поживёт недельку, ну пусть – две, не сможет привыкнуть к новой обстановке и приедет просить прощения. Нина повыделывается минут десять, возможно, заплачет и примет любимого. Столько лет прожили, всякое бывало, но только по мелочам. В каждой