Cердца трех. Джек Лондон

делиться? – спросил Фрэнсис.

      – Поровну. По пятьдесят процентов каждому, – ответил Риган. Он с легким сердцем давал советы о дележе несуществующего, по его глубокому убеждению, богатства.

      – Итак, вы постараетесь как можно скорее меня догнать? – обратился к испанцу Фрэнсис. – Риган, займитесь-ка вы сами его судебной тяжбой и ускорьте ее, прошу вас!

      – Конечно, мой милый! – последовал ответ. – А если понадобится, не авансировать ли мне сеньора Альвареса деньгами?

      – Отличная мысль! – И Фрэнсис, протянув одну руку Ригану, а другую Торресу, стал прощаться с обоими. – Это избавит меня от лишних хлопот. А ведь мне нужно спешить, чтобы успеть уложить вещи, отказаться от всяких там свиданий и приглашений и вовремя попасть на поезд. Ну, Риган, будьте здоровы! Прощайте, сеньор Торрес, до скорого свидания… Где-нибудь в окрестностях Бокас-дель-Торо или над какой-нибудь ямой на острове Быка или Тельца… По-вашему, скорее на острове Тельца? Ну ладно, до встречи в тех краях!

      Сеньор Альварес пробыл еще недолго у Ригана. Он получил подробные инструкции относительно роли, которую должен был разыгрывать. Ему следовало с самого начала всячески задерживать и тормозить экспедицию, постоянно придерживаясь такой тактики в дальнейшем.

      – Одним словом, – сказал в заключение Риган, – я не буду особенно огорчен, если он вовсе не вернется. Пусть останется там подольше, хоть и навсегда – это будет полезно для его здоровья!

      Глава II

      Деньги, как и молодость, ни в чем не знают отказа. Поэтому Фрэнсис Морган, обладавший и деньгами, и молодостью, в одно прекрасное утро, недели через три после прощания с Риганом, очутился на борту зафрахтованной им шхуны «Анжелика». Шхуна только что попала в полосу штиля на близком расстоянии от берега.

      Море было гладким как зеркало, и судно еле-еле покачивалось на волнах. Фрэнсис скучал. Избыток кипевшей в нем энергии неудержимо увлекал его навстречу неизведанному. Он попросил капитана, – это был метис, сын индианки и ямайского негра, – приказать подать ему шлюпку.

      – Здесь, пожалуй, можно подстрелить какую-нибудь обезьяну, или попугая, или еще что-нибудь в этом роде, – объяснил Фрэнсис, разглядывая в свой сильный цейсовский бинокль видневшийся на расстоянии полумили берег, покрытый густыми зарослями.

      – Весьма вероятно, сэр, что вы будете укушены лабарри – местной очень ядовитой змеей, – ответил капитан, он же владелец «Анжелики», причем физиономия его расплылась в широкой улыбке.

      Но Фрэнсиса уже нельзя было удержать. Как раз в это мгновение он увидел в бинокль белую гасиенду[4] и фигуру женщины в белом платье. Женщина стояла на берегу моря и тоже разглядывала шхуну в бинокль.

      – Спустите шлюпку, капитан! – приказал Фрэнсис. – Кто тут живет? Белые?

      – Семейство Энрико Солано, сэр, – последовал ответ. – Ручаюсь вам, это важные господа из старинной испанской семьи. Они владеют всецело и безраздельно всей этой местностью от побережья

4

Гасиенда – поместье, усадьба (исп.).