Партия на троих. Антон Корчевский

кресел. Несмотря на раннее утро, транспорт оказался заполнен под завязку: историки, социологи, биологи, химики. Как без труда догадался Штур, большинство из них держали путь на космодром – всем не терпелось получить посылки, заказанные из Обитаемых миров за сотни световых лет отсюда. Поздоровавшись с мужчинами и женщинами, поляк уселся на свободное место и стал смотреть, как мимо проплывают гофрированные стены «Бродвея», шлюзовые створки, двери, ведущие в корпусы исследовательской станции. Он думал о том, с каким же масштабом земляне развернулись здесь за какие-то два десятка лет.

      Да, двадцать лет. Ровно столько времени прошло с тех пор, как к окраине системы Шат’рэ подлетел один из тысяч автоматических исследовательских зондов, запускаемых землянами во все концы галактики в качестве разведчиков. Он задержался здесь совсем ненадолго перед тем, как снова умчаться в межзвёздные дали. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы обнаружить обитаемую планету класса «Терра – А», практически полностью идентичную Земле по физическим и климатическим параметрам.

      Человечество успело привыкнуть к тому, что жизнь сама по себе оказалась не такой уж редкостью в космосе, однако этот мир сразу приковал к себе внимание, поскольку стал единственным, в отношении которого полностью сработали теоретические выкладки Клайпштейна и Бруни. Два ксенобиолога, жившие в начале двадцать второго века, занимались теорией конвергентной эволюции, пытаясь математически доказать, что при схожих условиях в двух разных мирах возможно возникновение практически идентичных видов живых существ. Долгое время это оставалось лишь предположением, – и вот, триста лет спустя, нашлись доказательства. У девяноста процентов биологических видов, заселявших открытую планету, имелись земные аналоги. Более того, длительная эволюция животного мира привела к возникновению разума.

      Ростки цивилизации давали всходы не во многих мирах. Дюжина планет, часть из которых уже лежала в руинах – вот всё, что удалось обнаружить за трёхсотлетнюю историю межзвёздного космоплаванья. Однако даже на этом фоне обитатели Шат’рэ («Избранной», как называлась планета на одном из местных диалектов) выделялись среди прочих – ведь они оказались гуманоидами, причём чрезвычайно похожими на землян. Минимальная разница анатомического строения черепа и скелета – вот всё, что отличало два вида друг от друга. Непосвященный или невнимательный человек мог и не заметить различий.

      Целый ворох исследовательских институтов разом вцепился в Шат’рэ как голодная собака в кость, маститые академики денно и нощно осаждали чиновничьи кабинеты, своим энтузиазмом заставляя бюрократическую машину проворачиваться быстрее. Вопреки обыкновению, наибольшую заинтересованность проявили не ксенобиологи и даже не социологи, а историки, получившие казавшуюся прежде невероятной возможность проанализировать ход развития общества, состоящего из столь похожих на землян индивидуумов. Проверить, что из столетиями выводимых