Предложение рыцаря. Мериел Фуллер

знутри поднимались волны страха. К горлу подступала тошнота. Да сколько можно?! Она надеялась, что сегодняшний ледяной дождь отпугнет Саймона Доккумского, но нет, он прискакал снова. Его упорство вот-вот сломит ее. Если бы только он держался подальше от замка до тех пор, пока не родится ребенок! Интересно, подумала Сесили, догадывается ли Саймон о том, что происходит на самом деле? Может быть, кто-то из слуг или его подручных что-то нашептал ему. Что, если все раскроется и их с матерью и сестрой повесят за обман?

      Тонкая рука взлетела вверх, машинально прошлась по лбу, по раскрасневшейся щеке. Жест был бессознательным и робким. Из-под белого льняного головного убора выбилась прядь мягких вьющихся пепельных волос; Сесили заправила ее обратно. Отвернувшись от окна, она прислонилась бедром к низкому каменному выступу, словно ища поддержки.

      – Он вернулся. – Ее светло-зеленые глаза потухли, потускнели от тревоги. Она покосилась на мать, сидевшую на деревянном табурете у широкой кровати под балдахином.

      Марион ответила дочери холодным взглядом; ее узкое, худое лицо дышало отвращением.

      – Если они снова приблизятся к воротам, стража с ними разберется, – резко ответила она. У рта образовались вертикальные неодобрительные складки. – До последнего дня стражникам удавалось сдерживать их. – Она отвела взгляд в сторону и дернула узким плечом, словно создавая преграду между собой и Сесили.

      В кровати лежала ее младшая дочь, Изабелла. Марион склонилась над ней, протерла ее лоб выжатой мокрой тряпкой. С разгоряченного лица Изабеллы стекали капли воды, увлажняя льняную наволочку. И все же Изабелла по-прежнему спала. Дышала она хрипло, с трудом. Марион погладила дочь по горячей щеке и сжала ей предплечье, словно предлагала поддержку и призывала мужаться. Кончиками пальцев провела по ночной сорочке, влажной от пота.

      – Ребенок родится сегодня… в крайнем случае, ночью. И тогда наше будущее обеспечено. Этот ребенок, мой внук, унаследует замок и все угодья… И тогда твой деверь уже ничего не сможет поделать!

      – Ты уверена? – встревоженно переспросила Сесили. – Тебе не кажется, что лорд Саймон что-то подозревает? В противном случае зачем он день за днем приезжает к замку? Он наверняка пытается поймать, уличить нас… – Сесили направилась к кровати. За ней волочился длинный шлейф платья, изумрудный шелковый бархат шуршал по полированным вязовым половицам. Присев на меховое покрывало, она обхватила резной столбик кровати и посмотрела на мать.

      Марион пожала плечами. Ее золотой обруч, плотно сидевший на голове, мерцал в отблесках огонька от единственной стоящей у кровати свечи.

      – Даже если и так, Сесили, во всем виновата только ты. – Мать многозначительно посмотрела на заметно округлившийся живот Сесили. Из-за подложенной под платье подушки складки на платье почти разошлись. – Наверняка ты где-то оговорилась или проболталась… – Марион дернула подбородком; сверкнули ее ярко-зеленые глаза, такие же, как у Сесили.

      – Матушка, я не забываю об осторожности. – От Сесили не укрылась ненависть во взгляде матери. Как может она так долго ненавидеть собственную дочь? Реймонд, брат Сесили и Изабеллы, умер почти десять лет назад, но мать не позволяла Сесили забыть о том, что она сделала. О горе, которое она навлекла на семью. После смерти отца не осталось сына, который мог стать наследником, и дом перешел к брату отца. Дядя и его молодая жена-француженка прогнали Марион и Изабеллу прочь, и они поехали на запад и поселились у Сесили, которая к тому времени вышла замуж за Питера Оукфорда. Неужели ей до конца жизни предстоит оправдываться?

      – Искренне надеюсь, что не забываешь, – холодно и враждебно ответила мать.

      Сесили поправила подушку под зеленым шелковым бархатом.

      – Как мне надоела эта ложь! – Она взмахнула черными ресницами и посмотрела матери в глаза. – Так нельзя!

      – Нельзя было не зачать наследника от покойного муженька, – парировала мать. – Пресвятые угодники, чего стоило нам с твоим отцом уговорить его жениться на тебе! Сесили, жизнь несправедлива. И вот меньшее, что ты можешь сделать после…

      Сесили подняла руку, она снова чувствовала себя виноватой. Вина распирала ее изнутри. Она резко покачала головой и прикусила губу.

      – Нет, матушка, прошу, не говорите так. Я помню, что сделала.

      – Не забудь, Сесили, после того, как все получится, я скажу тебе, где Уильям. – Марион злорадно улыбнулась и смерила дочь надменным взглядом. – В конце концов мы обе получим, что хотим.

      Уильям. Знакомое имя слетело с губ Марион, как будто она говорила о чем-то плохом, мерзком. Уильям… друг ее детства! Возможно, она даже вышла бы за него замуж, если бы мать не выгнала его и не приказала ей выйти за Питера Оукфорда. Когда-то они вместе играли в ее фамильном замке, и его улыбка скрашивала ее унылые дни. А потом Уильяма не стало. И мать не говорит, где он.

      – Сесили, осталось потерпеть несколько дней. И смотри, не совершай ошибок!

      – Что ты думаешь? – Саймон, лорд Доккум, направил коня в густую рощу в поисках убежища от безжалостного проливного дождя. Он сгорбился в седле, плотнее завернувшись