Производство по делам о банкротстве в арбитражном суде. Владимир Попондопуло

от гражданского суда, то возможно столкновение двух юрисдикций, когда лицо, относительно которого гражданский суд отверг наличие несостоятельности, будет осуждено как банкрот уголовным судом, и, наоборот, когда лицо, признанное несостоятельным гражданским судом, будет освобождено от уголовного преследования, несмотря на обнаружившиеся признаки банкротства. Поэтому необходимо подчинить уголовное преследование предварительному объявлению лица несостоятельным со стороны гражданского суда. Кроме того, гражданский суд гораздо более компетентен в вопросах несостоятельности, нежели уголовный.

      В зарубежном законодательстве того времени вопрос о свойстве несостоятельности и о наличии в ней признаков банкротства составлял предмет уголовного процесса, независимо от гражданского процесса. Гражданский суд лишь сообщал в необходимых случаях о несостоятельности того или иного лица прокурору.

      В соответствии с российским законодательством того периода возбуждение уголовного преследования за простое или злостное банкротство было поставлено в зависимость от предварительного признания соответствующего свойства несостоятельности гражданским судом.

      В современном зарубежном законодательстве, как уже отмечалось, понятия «несостоятельность» и «банкротство» довольно четко разводятся. Так, в США лицо, в отношении которого возбуждено гражданское судопроизводство по делу о несостоятельности, во время производства считается несостоятельным, а после судебного решения может быть признано банкротом со всеми вытекающими последствиями. По мнению В. В. Степанова, целесообразно было бы использовать американский вариант сочетания несостоятельности и банкротства и в российском законодательстве[103].

      Рассмотрим, как решается этот вопрос в современном российском законодательстве?

      Сравнительный анализ ст. 10, 24, 29, 55 Закона о банкротстве, ст. 14.12 КоАП РФ и ст. 196, 197 УК РФ свидетельствует о следующем.

      Во-первых, сами признаки правонарушений, связанных с фиктивным и преднамеренным банкротством, в названных законах отличаются друг от друга. Будучи различными по природе правонарушениями (гражданскими, административными, уголовными), соответствующие составы и их последствия сформулированы в разных законах. Таким образом, законодатель занял здесь более последовательную позицию, чем в Законе о банкротстве 1998 г., содержавшем определения фиктивного и преднамеренного банкротства. Новый Закон о банкротстве не содержит определений этих понятий, но указывает на признаки гражданских правонарушений и их последствия (ст. 10).

      Во-вторых, из анализа указанных выше статей Закона о банкротстве следует, что обязанность выявлять признаки преднамеренного и фиктивного банкротства, а также обстоятельства, ответственность за которые предусмотрена п. 3 и 4 ст. 10 Закона о банкротстве, возложена на арбитражных управляющих, реализующих те или иные процедуры банкротства. При этом арбитражные управляющие руководствуются Правилами

103

Степанов В. В. Несостоятельность (банкротство) в России, Франции, Англии, Германии. М., 1999. С. 13–14.