И жизни новизна. Об искусстве, вере и обществе. Ольга Седакова

подробными описаниями опыта, показывает, как трудно зафиксировать даже тот опыт, который сам по себе передаваем.

      Этот труд хорошо известен поэту. Творчество Ольги Седаковой – это постоянное усилие к тому, чтобы передать опыт слышания, показать, как человек приходит к этому опыту из многоголосья своих мыслей. Поток помыслов – это отправная точка и для Исаака Сирина, именно здесь начинается работа сердца. Повседневные (хочется сказать – «ветхие») слова не исчезают совсем, но человек в благоговейном предстоянии слышит то, что сильнее слов:

      Это наши оправданья

      Заглушающий смычок[12].

      Таким в одном из ранних стихотворений Ольги Седаковой становится воспоминание о липе, а в созвучном произведении, написанном много позже, – «Деревья, сильный ветер», – опыт слышания и ответа расписан по ступеням нарастающего различения. Внешняя немота природы становится не нехваткой, а присутствием. Темнота вечернего сада становится не отсутствием света, а жестом («и соблюдая темноту»), свидетелем которого позволено стать человеку. В таком опыте предстояния поэт и начинает различать «голос в неговорящем рту»:

      За нами двери закрываются.

      И, соблюдая темноту,

      они сдвигаются, переменяются

      с обычным голосом в неговорящем рту,

      деревья бедные, деревья дачные,

      деревья ветра, заключенного в зерно:

      глаза другие, окончательно прозрачные,

      и корни глубже, чем глазное дно.

      Это различение – не ностальгия, не возвращение воспоминаний, не повторение того, что поэту известно. Этот опыт проживается как неизменное и вместе с тем новое, не имеющее предыстории («судьба без отзыва»), только сейчас и здесь открывшееся:

      Не чистый дом и не тепло с мороза,

      не драгоценный разговор друзей,

      нет, вы, прекрасные, – судьба без отзыва,

      язык сердечных крепостей.

      Отсюда поэт проводит границу между человеческой сложностью и простотой, открывающейся в созерцании. Фразой «язык сердечных крепостей» открывается череда из пяти строф, выстроенных по принципу антифона:

      И они поднимаются в шелке

      над бездарным позором оград

      и одни в этом смирном поселке

      ничего, ничего не хотят.

      То все приплывшие на берега бесславные,

      так и не знавшие про благодать,

      мы поднимаем руки давние

      к тому, чего не миновать.

      И стоят, словно сторож их будит

      колотушкой какой из стекла:

      так пускай же что будет, то будет,

      ведь судьба уже кверху ушла!

      Или чтобы над смертью многочисленной

      трамплин подбрасывал один —

      вы думаете, мы за взгляд единомысленный

      любое небо отдадим?

      И стоят, исполняя присягу,

      вызывавшую из зерна:

      есть отчизна, подобная стягу,

      и она до конца, как война.

      Строфы

12

Ольга Седакова. Липа.