Золотая лихорадка в Орехово-Зуево. Ахмед Нуреев

Я допил чай, слушая ее шаркающие шаги. Она принесла и положила на стол шкатулку, открыла ее, там лежали желтая монета и брошь. Брошь меня больше заинтересовала очень качественная работа.

      – Смотри, это чистое золото, оно мягкое и желтое. Руслан сам его добыл. Когда он опубликует свои труды будет сенсация. Это тебе не спирт гнать.

      Не знаю почему, но ее слова задели меня, еще я засомневался, что монета действительно золотая, подумал, дурят бабулю. Я видел, куда она положила шкатулку, решил незаметно взять монетку и оценить в ломбарде, вывести на чистую воду ее любимого ученика. Пока она собирала мне на кухне в пакет чай и колбасу, я вроде ходил туда-сюда, а сам незаметно забрал монету.

      – Хорошо поешь, Чита! А брошь-то зачем взял? – прервал его Ахтямов.

      Воскобойников и Михайлов, открыв форточку, махали папками, выгоняя дым от сигарет Бурилина. Он непрерывно курил, глубоко затягиваясь и, как побитая собака, жалобно глядел на них.

      Бес попутал, воровская привычка, взял машинально, не задумываясь. Брошь-то успел кинуть в карман, а монету не успел, держал между пальцев. Когда забирал пакет, монета выскользнула и покатилась по столу. Она увидела, плюхнулась на стул и говорит:

      – Виктор! Разве этому я вас учила? Думаешь, мне монету жалко? Нет, я веру в тебя потеряла. А монету можешь взять, если твоя совесть так низко пала. Ой, боже! Я тебя, как сына любила! – и в этом духе она причитала. – Лучше бы поругала или накричала. Я не знаю, что на меня нашло, такая злоба появилась на весь белый свет. Схватил с тумбы узенький такой нож и ударил ей в спину, не глядя.

      – Ага! Не глядя, прямо в сердце, – прокомментировал Михайлов.

      – Потом что было? – продолжал допрос Ваиз.

      – Потом пришел в ужас от содеянного. Я ее тоже любил по-своему, больше, чем родную мать. Стер отпечатки на чашке и шкатулке, забрал в тумбочке десять пачек чая и пошел этажом ниже домой. Матери дома не оказалось, меня никто не видел из соседей. В общем, спрятал монету и брошь дома, идти в ломбард было опасно. Взял с собой чай и рванул на электричку до Петушков, остальное вам известно, закончил свой рассказ Бурилин.

      – Хорошую сказку нам рассказал, сам-то в это веришь? Почему привязал ее к стулу? Почему пытал? Любил, говоришь, больше матери, а руки ей жег утюгом, потом душил. Что-то человеческое в тебе осталось? Колись уже до конца или тебе заключение экспертизы показать про пытки? напирал на него Ваиз.

      – Говорю, бес попутал. Я засомневался, ее рассказ про монетку был не очень убедителен. Вряд ли кто подарит старухе золотую монету, особенно бывший ученик, подумал я. Скорее всего, выгораживает своего любимца, а у самой золотишко припрятано. Старая еврейка, наверняка, где-то прячет капиталец. Говорили, ее папаша был известным ювелиром или сама проговорилась когда-то, не помню, Бурилин закурил новую сигарету и стал уныло смотреть в окно, задумавшись.

      – Продолжай, Чита. Что произошло дальше? – теперь уже Семен Воскобойников рявкнул на него.

      – А что дальше? Дальше я ее чуть придушил и посадил на стул, она чуть