Дочь кардинала. Филиппа Грегори

и чайки, следовавшие за кораблем, уже отстали и направились назад, в сторону берега Англии. Тонкая жемчужная нитка облаков набухла и превратилась в груду серых рыхлых туч.

      – Ничего страшного, Иззи, – говорю я. – Пойдем, мы можем вернуться в каюту. У нас никогда еще не было такой роскошной каюты.

      Мы подходим к дверям, которые уводят с главной палубы, но, когда Изабелла кладет руку на медную ручку, корабль внезапно накреняется, и она, не удержавшись на ногах, наваливается на дверь и влетает в каюту. Она падает, ударяясь о кровать, я подползаю к ней и обнимаю ее:

      – Как ты, Иззи?

      Следующая волна ударяет в борт корабля, и мы перелетаем к другой стене нашей небольшой каюты, и Иззи падает на меня, пригвождая меня к стене.

      – Ложись в кровать, – говорю я.

      Пол каюты снова встает на дыбы, пока мы ползем к кровати, и Изабелле удается ухватиться за ее край. Я держусь рядом, даже пытаясь смеяться над неожиданной встряской, из-за которой мы выглядим так глупо, но Изабелла внезапно разражается плачем.

      – Это шторм! Шторм, как я и говорила! – В воцарившейся полутьме каюты ее глаза кажутся неправдоподобно огромными.

      – Не может быть, это просто пара высоких волн, и все. – Я смотрю в сторону окна. Облака, которые сначала казались такими воздушными и полупрозрачными, теперь потемнели, и солнце затянули угрожающие черно-желтые полосы. Небо кажется непривычно темным и красным, несмотря на то что времени не больше полудня.

      – Просто пасмурно, – говорю я, изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало беззаботно. Я в жизни никогда не видела такого неба. – Может, ляжешь в кровать, чтобы отдохнуть? Тебе это пойдет только на пользу.

      Я помогаю ей забраться на качающуюся кровать и, как только корабль внезапно проваливается в волны, а затем с резким толчком рвется вверх, валюсь с ног.

      – Забирайся со мной, – настаивает Иззи. – Ложись со мной. Я замерзаю. Мне так холодно!

      Я скидываю туфли, но внезапно меня одолевают сомнения. Я замираю, и кажется, что вместе со мной замирает все вокруг нас, словно бы небо замолчало и чего-то ждет. Корабль выравнивается и стоит на спокойной гладкой воде почти неподвижно, и ветер, который гнал нас в сторону дома, на восток, вдруг вздыхает, будто утомившись, и затихает совсем. Весь мир вокруг наполняется мертвенной, не предвещающей ничего доброго тишиной.

      Я выглядываю в окно. Морская гладь стала такой спокойной, словно это была болотистая суша, а корабль осел на мелководье. Воздух абсолютно неподвижен, а небеса заволокли свинцовые тучи, которые давят на мачты корабля, на само море. Все пугающе неподвижно: чайки исчезли, было слышно, как сидевший на краспице основной мачты матрос вполголоса произнес: «Господи Иисусе, спаси и сохрани» – и стал спускаться по веревкам на палубу. Его голос отозвался странным эхом, словно бы мы вместе со всем кораблем были накрыты большим стеклянным колпаком.

      – Господи Иисусе, спаси и сохрани, – повторяю я.

      – Убрать