Самострел. Роман. Юрий Мартыненко

Зимой петрушка росла у них в кастрюльке на подоконнике. Горчица, свежая. Заварена на капустном рассоле. Крепкая. Иван поморщился. Чуть не выскочили слёзы.

      – Переборщил, Ванюшка? – поморщилась мать. – Куда столько мазать? Ведь не сметана…

      – Щас проморгаюсь, – ответил сын, протирая ладонью глаза. – Мамань, чаю.

      Мать налила в стакан крепкого чаю. Достала из холодильника полулитровую баночку с молоком. Забелила.

      – Запивай чаем вот.

      – Угу, – прожёвывая ёжик, кивнул Иван.

      Мать поставила на стол вазочку с печеньем и конфетами.

      – Как, говорю, Витёк-то? – опять спросила она.

      – Витёк-то? Нормально Витёк. Помирились с Веркой.

      – Ну, вот! Я же говорила утром, что неплохой он парень. Шебутной, правда.

      – Что есть, то есть, – согласился Иван, разворачивая шоколадную конфету. – Особенно, когда тяпнет.

      – Ну и что, что тяпнет. Меру-то он всегда знает. Безобидный так-то, – рассуждала мать, присев напротив на стул.

      – Ты бы, мамань, пока не остыло, тоже поужинала.

      – Попозже поем. Полдничала ведь не так давно.

      – Полдничала часа в четыре, а сейчас уже седьмой, – глянув на часы на стенке, заметил сын.

      – Да не проголодалась ещё. В магазин ходила, там с бабами пролялякала. Не остынет ужин на печке.

      – А, ну да, – кивнул Иван, запивая конфету горячим чаем.

      – Ребёночка бы им, глядишь, меньше бы ссорились. Общая забота появилась. Общая забота ведь объединяет людей. Даже, бывает, характер человека меняет, – рассуждала мать, глядя на сына. Она помолчала и продолжила: – Пелёнки и распашонки отвлекают от плохих мыслей. Словом, когда ребёночка растишь, некогда по пустякам ругаться.

      – С полной сумкой хавки сегодня Витёк на работу пришёл.

      – Вот видишь! Сразу и жизнь наладилась! – обрадовалась мать. – Всё съели?

      – Зарубали подчистую. День тяжёлый. Ручную перешивку делали на восточном перегоне.

      – Так, так, вроде, путевая машинная станция у вас проходила?

      – Проходила с капитальным ремонтом осенью, а сейчас по текущему делаем. Участок там сложный. То ли мерзлота опускает, то ли ещё что. А что там может быть ещё? Кузьмич говорит, что водяная призма, ледник в том месте под насыпью. По весне недаром наледь выступает. Прямо из-под полотна. Корёжит землю вечная мерзлота. Балльность никудышная. Кузьмич постоянно по шапке за тот участок получает. Начальник дистанции пообещал, если ситуацию в марте не исправим, то квартальных нам не видать. Кузьмич уже и не рад, что согласился дорожным мастером. Говорит, бригадирил бы и дальше потихоньку, но нет, пошёл навстречу начальству, когда прежнего уволили.

      – Куда тот девался? Говорят, с концом уехал?

      – Уехал, ага. На повышение тот уехал. В управлении дороги где-то его пристроили.

      – Что ты говоришь? – удивилась мать.

      – То и говорю. Да, мы сразу поняли, что он сюда типа в командировку