Меланхолия. Руслан Непесов

даже предложив поговорить с мистером Блэком тет-а-тет, они не смогут прийти с ним к общему знаменателю. Его сложные нравы и непоколебимые принципы сложно было оспаривать, сохраняя при этом спокойствие.

      – На прошлой неделе, – вспомнила Лиззи, – он сказал, что я не вызываю у него впечатления порядочной девушки, так как возвращаюсь утром с ночной смены. Мерзавец!

      – Может стоило сказать ему, что ты работаешь в круглосуточной закусочной?

      – Я и начала, но он прервал мою речь, сказав, что ему не интересны мои оправдания. Урод!

      Ноздри Лиззи расширились, лоб сморщился от угрюмых бровей.

      – Лиз, он и другие ему подобные не стоят того, чтобы портить мыслями о них свою жизнь. Постарайся не думать. Забыть. – Кэрол самой не верилось в сказанное, но ей казалось, что это единственное, чем она могла бы утешить и утихомирить Элизабет.

      – А ещё он сказал миссис Нэйбаум, чтобы она не ставила свой велосипед в вестибюль, – снова озлобленно стала говорить Лиззи. – Всегда можно было, а теперь, когда претензий к нему стало очень много, он решил всем насолить. Индюк!

      – У меня тоже был велосипед, – вдруг сорвалось с языка у Кэрол.

      – Ты тоже раньше каталась на велосипеде? Ты не рассказывала! – соседка сразу поменялась в лице и голосе. – Какого цвета велосипед? У кого он сейчас?

      Кэрол быстро поменялась в лице. Она была в ярости на себя. Зачем она об этом сказала? Куда девались её принципы не вовлекать в своё прошлое Лиззи?

      – Не помню. Разбила… Может по кофе?

      Лиззи недоверчиво взглянула на собеседницу:

      – Разбила?

      – Какая разница? Это было давно. Кому нужен этот велосипед?! – Кэрол не переставала злиться на себя.

      – Ты, кстати, никогда не рассказывала, как случилась та авария. Не на том ли велосипеде ты была тогда? – Лиззи всматривалась в глаза Кэролайн.

      – Я не говорю об этом!

      – Я не пойму. Ну почему?

      – Потому что прошлое нужно оставлять в прошлом. Нечего ворошить его и говорить о вещах, которые мы не изменим, – сказала Кэрол.

      – Ну мне-то ты можешь рассказать. Я же твоя подруга! – глаза юной Элизабет широко раскрылись с вопрошающим взглядом.

      – Не могу.

      – Почему?

      – Не могу.

      – Почему, чёрт возьми?

      – Да потому, что я сама не знаю, как всё было! – голос Кэрол прозвучал как мушкетный выстрел в ущельях, отдавшим гулким эхом.

      Кэролайн безмерно себя проклинала за то, что упомянула про велосипед, приведший к вопросам о несчастном случае. Она злилась на себя, укоряла себя за глупость. Больше всего на свете ей не хотелось обсуждать этот вопрос. Погружаясь в свои воспоминания, она медленно утопала в омуте уныния, где она отчётливо видела себя со стороны, но, где она ничего не могла для себя сделать.

      Лицо Элизабет менялось соразмерно её эмоциям. Услышав такой неожиданный и звучный ответ, Лиззи молчала,