Оборванная юность. Виктор Трынкин

в Германию, сестрёнку немцы отдали в детский дом, а меня не успели…

      Юрка перебил товарища:

      – Вообще немцы в городе лютуют: расстреливают всех без разбора, вешают прямо на площади… А я услышал на базаре от людей о партизанском лагере, поэтому мы решили бежать от немцев в лес, к своим. Стрелять я умею, научился в Осоавиахими. Хотите – проверьте. А в городе оставаться нельзя – фашисты как звери…

      Командир внимательно слушал ребят, не перебивая.

      – Придёт время, и люди смотреть будут на фашистов с презрением, – тихо сказал командир. – Нашей родине приходится нелегко. Война никого не жалеет – ни детей, ни взрослых, – глубоко вздохнул и по-командирски сказал: – Ладно, принимаем вас в наш отряд. Но знайте – у нас военная дисциплина, и подчиняться ей надо обязательно.

      Ребята, соглашаясь, замолчали. На другое они и не надеялись.

      Командир с отцовской заботой посмотрел на мальчишек.

      – Есть-то хотите? Голодные небось?

      Голода ребята не чувствовали. События отвлекли их от пищи. Юрка решил подтвердить это.

      – Нет, не хотим. У нас пирожки есть и хлеб.

      – Вот как! – воскликнул командир. – Пирожки – это хорошо… Но когда проголодаетесь, Ольга Васильевна вас накормит.

      – Можно вас спросить? – робко, по- школьному спросил разрешения Андрей.

      – Конечно, можно.

      – А почему у вас деревья растут с наклоном на поляну? – он хотел сам догадаться почему, но не мог.

      Юрка удивлённо вытаращил глаза на друга: «Когда он успел это заметить?»

      – А-а… Вот тебя что интересует, – улыбнулся командир. – Молодец, сынок, ты наблюдательный…

      Андрей оживился от похвалы.

      – Но не до конца… Вот смотри, верхушки берёз переплетаются вершинами: они связаны между собой и образуют что-то вроде крыши. Это надо для того, чтобы немецкая «рама» – самолёт-разведчик – сверху не мог обнаружить наш лагерь. Такие вот партизанские хитрости. А «рама» часто летает, ищет нас…

      Несколько дней Юра и Андрей привыкали к партизанской жизни. А жизнь была нелёгкой. В лесных условиях много было трудным, но они понимали, что от этого никуда не деться, и не собирались хныкать.

      Они сидели в землянке, когда туда вошел Егор, уже давно привыкший к этой жизни. Он улыбаясь спросил:

      – Ребята, как у вас дела?

      – Хорошо, – без восторга ответил Андрей.

      – Вас к себе командир вызывает.

      – Зачем? – поинтересовался Юра.

      – Не задавай вопросов, – резко сказал Егор. – Пошли.

      В штабе-землянке Бортич заботливо спросил:

      – Трудно у нас, дети мои…

      Ребята молча смотрели на командира, не зная, что ответить.

      – Знаю, что трудно, – сам себе ответил он. И, вдумчиво размышляя, продолжил: – Всему нашему народу, от мала до велика, трудно, – лицо его посерьёзнело. – Юра, ты помнишь, где вы подобрали винтовку и автомат?

      – Конечно, помню.

      – Егор, – уже по-командирски обратился к нему Василь Ефимович, – завтра утром вместе с Юрой сходите на