Первый. Второй том. Владислава Николаева

ухмыльнулся Алцест, глядя на Мага.

      Я отвернулась, чтобы не видеть небрежной ухмылки. Он не понимал, что это больно. Возможно, начнёт задавать себе вопросы завтра…

      – У меня много ответов и один вопрос, – глубоким голосом ответил Тимур, не меняясь в лице. – Кому я не помог, Васса?

      Если бы моё благословение изгнало проклятие Алцеста, я бы незамедлительно благословила его за своевременное выключение. Комнатка была маленькой, когда в ней что-то с кем-то случалось, это сложно было не заметить. Мы нависли над Алцестом, готовясь реанимировать, но брат определил, что его приятель неконтролируемо заснул, будто по щелчку тумблера. Вернее всего, сработало подсунутое зелье.

      На моих плечах сжались руки. Маг усадил меня в изножье и смотрел мне в глаза снизу вверх, встав на колено на оттёртый, в изъеденной краске пол.

      – Одного уже лечили, другого – нет. Одного могли лечить другие, другого нет. Один был маг, другой нет. У меня много ответов, Васса. Я редко лечу. Я должен этого избегать, чтобы не оказаться втянутым в бесконечную конфронтацию с законами природы. Люди ранятся, болеют, умирают. То, что я могу, не значит, что должен, обязан, и что это правильно.

      Он говорил приглушённым твёрдым голосом, заглядывая в глаза из-под изломленных чёрных бровей. Ладони сползли с плеч на запястья и убеждающе согревали, чуть потряхивая в соответствующих эмоциональных частях высказывания.

      – Это было у тебя в голове, когда ты пошла с Венькой в Чертоги, – он поджал челюсть, подавил злость, и, выронив мои запястья, выпрямился.

      Наверное, надо было пойти за ним.

      – Чё-то я… – прошамкал Алцест, с чмоканьем дегустируя слюну во рту, не успев открыть глаза. – Подпоили!

      Он резко сел. Не было другого выхода, кроме как кинуться и остановить, но Алцест не дался. Корка на подбородке потемнела, лицо всё корчилось от боли, но на ноги он встал уверенно. Вышел на улицу в одеяле на худых бёдрах и с недвусмысленным звуком вытошнил содержимое желудка с крылечка. Назад ноги вели его петляющей дорожкой, плечи трясла дрожь, а серые глаза блестели злобно.

      – Что ты там вчера… – давясь выбил из себя Алцест, пытаясь закутаться в одеяло кругом, а лучше два раза. – Рассказывала, что Он меня вылечил… Он только меня лечит! Никто больше не станет. Даже если я буду вырываться, всё равно вылечит! Даже подпоит дрянью, которую я требовал держать от меня подальше! Никаких зелий, мать твою, кроме съестных… Он мне в глаза смотрел и всё равно куда-то подсунул…

      Последовало несколько злых беспомощных ругательств. Я решила их проигнорировать, засунув в судорожно сжатые на груди руки пластиковую бутылку с горячей водой, а когда она была принята, подложив ещё газеты.

      – Чего это? – ленился читать Алцест. Глаза его были открыты лишь на эпилептическую треть.

      – Пишут гадости про Веньку.

      – И что я могу сделать? Исправить орфографические ошибки и написать жалобу?

      – Сомневаюсь, что они есть.

      – Тогда пунктуация, – маг прижался небритой щекой