Меж трех огней. Роман из актерской жизни. Николай Лейкин

спектаклей жили мы согласно. Ведь женились когда-то по любви. Имели маленькую квартирку, служил нам денщик, и была жена всем расчудесно довольна. Жили по-хорошему. А со спектаклей на нее словно черт насел. Да-с… «Ты пьяница, ты бурбон – вот какие я слова начал слышать. – Ты бревном лег мне поперек дороги…» Раньше же ничего этого не было. А причина очень простая. Пригласили мы к себе в нашу любительскую компанию актера Перелесского режиссером и на главные роли. Двести рублей ему… Парень видный… Пять-шесть пар разноцветных брюк… в пестрых галстуках щеголял… Жакетка у него была бархатная… белые жилетки. Он и запутал супругу мою, Веру Константиновну. «У меня талант, не могу с тобой жить, ты изверг… давай мне отдельный вид на жительство…» Ну, скандал… Все видят, что я уж не муж, а сбоку припека… Срам… Выдал ей отдельный вид на жительство, а она и уехала с этим Перелесским в губернский город играть. Лагорскому надоело слушать, и он перебил его:

      – Сколько же вы можете спустить из запрошенного за паспорт? Я тороплюсь. Мне нужно на репетицию.

      – Ах! Ну, пятьдесят рублей… Ну, шестьдесят, чтобы вышло ровно двести сорок, по двадцати рублей в месяц за годовой паспорт, – объявил муж Малковой.

      – Этого Вера Константиновна вам не может дать. Она не в силах… – дал ответ Лагорский.

      – Полноте! Петербургская актриса… В газетах было сказано, что она знаменитость Поволжья, любимица Казани.

      – Мало ли что, врут газеты! Антрепренер угостил газетного человека, а тот и ударил в бубны.

      Муж Малковой почесал в затылке и задал вопрос:

      – А сколько же она может дать?

      – А вот сколько. Сто рублей вы от нее уже получили, – сказал Лагорский.

      – Не отрекаюсь. Получил. Я честный человек, хотя мог бы и отречься, чтоб проучить женушку.

      – Ну, так к этим ста рублям она предлагает вам еще пятьдесят.

      – Сто пятьдесят? Мало! Судите сами: я приехал в Петербург, прожился.

      – Больше она не может.

      – Слушайте… Сто рублей я возьму… Давайте сто. И уж больше торговаться не будем, – был ответ.

      – Понимаете, у ней денег нет. Она и так вам еле скопила. Теперь ведь начало сезона. А пятьдесят рублей получите.

      Лагорский взялся за бумажник. Муж Малковой подумал.

      – Пусть выдаст расписку в пятьдесят рублей, а потом месяца через два и уплотит мне, – произнес он. – А паспорт у меня готов.

      – Но ведь это же излишняя возня. Пересылка денег… возвращение расписки. Возьмите восемьдесят рублей… Тридцать рублей я своих прибавлю, а потом с Малковой получу, – торговался Лагорский. – Я вам восемьдесят рублей, а вы мне паспорт. Сто восемьдесят рублей вам, по пятнадцати рублей в месяц. Так ровнее и короче будет.

      – Ах, какой вы торгаш! – пожал плечами муж Малковой. – Вы не купеческого ли звания?.. Сто восемьдесят… Погодите… Сейчас водки выпью.

      Он выпил водки, поморщился, махнул рукой и сказал:

      – Давайте!

      Глава XVII

      Лагорский выложил на стол восемьдесят