Дети Доброты. Мила Бачурова

подохла. Не смогла без хозяина.

      – Собака – животное, – сказал отец. – Животными движут инстинкты. А перед нами люди.

      – Да какие они люди? Ты глянь на них – кабы могли, уже бы пятки своему уродцу лизали.

      – Как ты смеешь?! – взвился Георгий.

      – Оставь его, Георгий, – мягко проговорил Шаман. – В душе у этого человека – тьма. Ему неведома Доброта. Не дано понять, сколь велика моя любовь к вам и ваше уважение ко мне.

      – Ну-ну, – сказал Джек. Уселся на перила, выдернул зубами из портсигара сигарету.

      – Пусть они тебя отпустят, – угрюмо пробухтел Георгий.

      Шаман понурил голову:

      – Увы. Я стар и немощен. Они умеют сражаться, а мы с вами никогда не держали в руках оружия. Победить их нам не удастся. Всё, на что можем уповать – милосердие их командира. – Шаман повернулся к отцу. Проникновенно заговорил: – Я плохо знаю тебя, но чувствую, что в душе ты не злой человек. Тебе приходится принимать жестокие решения вопреки велению сердца. Ты ведь не хочешь меня удерживать! Тебе жаль людей, которые, оставшись без пригляда, сходят с ума. Тебе стыдно за то, что ты натворил… Прошу – послушай голос своей души, а не разума. Поступи не как надменный воин, но как добрый человек и мудрый правитель.

      Серый поймал себя на том, что уже и сам готов поддержать Шамана. Ну, для чего он им сдался, в конце-то концов – несчастный кривоногий карлик? Сюда без него дошли, а уж обратно и подавно дойдут. А тем, в посёлке, небось, и в самом деле лихо – того гляди разбредутся по всему югу, будто стадо без пастуха. Они-то ни в чём не виноваты!

      – А ты молодец, – глядя на Шамана, задумчиво обронил Кирилл. – Даже я твоими сказками заслушался, хотя по вашей с Ангелиной воле собственными руками Олеську заколол. А уж для неокрепшего мозга твои песни – должно быть, вовсе ракетный удар.

      «О чём это он? – обалдело подумал Серый. – Какой ещё удар, что он несёт?»

      А отец продолжил – уже другим, «командирским», тоном:

      – Ладно. В целом, картина ясна. Твои люди остались без разума – что ж, мы вернём им разум. Это действительно будет справедливо.

      Георгий встрепенулся. Шаман колыхнул капюшоном. Серый увидел, как в глазах у Ариадны и Виссариона вспыхнула надежда.

      – Серый, Мрак, – скомандовал отец. – Выходите.

      Серый с Мраком переглянулись и, перемахнув остатки заборчика, отгораживающего палисадник, синхронно выпрыгнули на дорогу. Серый с удовольствием полюбовался на то, как догнавшая их троица шарахнулась от неожиданности.

      – В общем, так, – сказал отец. – Оставлять посёлок безнадзорным – действительно не дело. Но о возращении туда Шамана речи быть не может. Люди, его молитвами, уже обезумели, а дальше будет только хуже… Поэтому в посёлок вернётся Джек.

      – Что-о?! – ахнул Георгий.

      Ариадна взвизгнула:

      – Нет!

      А Джек, кажется, не удивился. Спокойно кивнул:

      – Могу, чё. – Подмигнул Георгию: – И то сказать – чем я не Шаман? Колпак надвину, песни выучу – эх, заживём! Помирать не надо будет.

      Георгий остолбенел молчал.