Дети Доброты. Мила Бачурова

нас хватало своих дел, а южане очень не хотели чужого вмешательства. Вот и получилось… то, что получилось.

      – Почему не хотели? Этот – понятно, зачем про нас байки травил, – Мрак пренебрежительно кивнул на Шамана. Тот привычно не шелохнулся. Всю дорогу держался так, будто разговоры спутников его не касались. – Ему власть была нужна. А простые-то люди? Неужто не хотели другой жизни?

      – Простые люди, видимо, не верили в то, что бывает лучше. Как тебе объяснить… – Кирилл сам много об этом думал. И пришёл к единственному выводу. – Люди боялись.

      Мрак непонимающе нахмурился:

      – Чего?

      – Да в том и дело, что слишком многого. Непосильно многого… Видишь ли. – Кирилл вздохнул. – Сам я этого, конечно, не застал, маленький был, да и жил, по сути, в изоляции. Судить могу только по чужим рассказам. Но, насколько понимаю, было примерно так: когда всё случилось, человечество, до той поры самому себе казавшееся неуязвимым, вдруг осознало, как на самом деле зыбко всё то, что им создано. Сколь не крепки завоевания цивилизации. Как легко, оказавшись на пороге гибели, забыть о морали, о человечности. Как быстро слетает шелуха воспитания, и сколь удобным, и, казалось бы, естественным становится в новых условиях право сильного… Люди боялись. Сначала – взбесившегося солнца. Потом – болезней, голода. А потом начали бояться своих же соплеменников. Тех, кто озверел от безнадёги, махнул на всё рукой и решил жить по законам звериной стаи. Хорошо уже всё равно не будет, так хоть что-то урвать напоследок. Хоть малую толику того, что осталось… Люди разуверились в том, что люди – такие же, как они – бывают добрыми, понимаешь? Отзывчивыми, бескорыстными. Когда ежедневно и ежечасно приходится бороться за существование со своими же соплеменниками, верить в это рано или поздно перестаёшь. И ни от кого не ждёшь ничего хорошего. А верить-то хочется! Ведь, кто бы что ни говорил, какие бы циничные подоплёки не придумывал – на самом деле человек живёт надеждой, Мрак. В то, что завтра будет лучше, чем вчера. В то, что всё как-нибудь наладится. Восстановится… Без этой веры мы просто перестали бы жить, давно перевелись бы как вид. А самая простая и приятная вера из всех существующих – это вера в чудо. Неважно, сколько лет человеку. Независимо от воспитания и жизненного опыта, вера живёт в каждом. Ни один разумный человек в этом, естественно, не сознается. Человек может и сам не знать, что он верит – но в душе ждать волшебства, как детишки ждут Деда Мороза. Чудо свершится. Что-то произойдёт… И это, вроде, не так глупо и не так стыдно перед собой, как верить в то, что тебе ни с того ни с сего начнут помогать незнакомые люди.

      – Да с какого перепугу-то? – Мрак искренне недоумевал. – То, всё-таки, люди, а не хрен знает что! А во всякую фигню верить – как раз самая дичь и есть. Куда уж глупее?

      Кирилл развёл руками:

      – Мне самому было непросто это понять, слишком уж разное у нас мышление. Ты учти, что тогда, тридцать лет назад, под влиянием Шамана оказались уставшие, отчаявшиеся, пережившие то как всё случилось люди. Не молодые ребята, вроде твоего отца или Джека, которых с малолетства готовили к суровому выживанию. Учили верить в себя и в