Хочу вернуть тебя. Амелия Борн

Она посмотрела на меня так, словно видела впервые.

      – Одно свидание, а потом ты от меня отстанешь? – уточнила, прищурившись.

      Захотелось тут же завести руку за спину и сложить пальцы крестиком, а потом солгать. Но вместо этого я уверенно сказал:

      – Отстану, если только ты сама этого захочешь.

      – Обещаешь? – потребовала ответа Лебедева.

      – Клянусь! – проговорил торжественно.

      И был действительно уверен в клятве, потому что собирался сделать все от меня зависящее, чтобы Ева не пожелала делать ничего для того, чтобы я от нее отстал.

      – Хорошо, Андреев, – кивнула Лебедева и, сделав вид, что очень заинтересована тем, как играют Маруся и Лена в компании их бабушки на площадке, повернулась в означенную сторону.

      Я же некоторое время постоял, глядя на красиво очерченный профиль, после чего сказал задумчиво:

      – Удивительная штука судьба, правда?

      – Ты о том, что из всех возможных мужчин, претендующих на роль отца моего ребенка, им оказался именно ты?

      Какая же она все таки проницательная! И какая умная.

      – Именно, – кивнул и сделал небольшой шажок в сторону Евы.

      Она не отстранилась, что счел хорошим знаком. Но руки на груди сложенными так и остались. Этим Лебедева давала понять – между нами дистанция, так что делай с этим что хочешь, Андреев.

      – Что чувствуешь, когда смотришь на Лену? – спросил я и тут же прикусил язык.

      Потому что Ева окинула меня предупреждающим взглядом. Какие именно нотки сквозили в нем еще, я так и не понял, но предостережение почувствовал точно.

      – Спрашиваешь, потому что хочешь чего-то от меня добиться? – спросила Лебедева.

      Пришлось прикусить язык вновь – ответа на данный вопрос у меня не имелось. Точнее, они были, но все с тегом «восемнадцать плюс».

      – Нет, – помотал головой. – Просто я, когда увидел Маруську… у меня все внутри перевернулось.

      Лебедева вздохнула и вновь стала смотреть на возящихся в песочнице детей. И их бабушку, у которой над головой от счастья и умиления разве что нимб не светился.

      – У меня тоже. Это какая-то мистика, – призналась Ева. – Смотреть на то, какой будет моя дочь через пару лет… А ведь настанет возраст, когда им будет, скажем, двадцать и двадцать три. Это же будут одинаковые люди, только рожденные с разницей во времени.

      За все то время, что прошло с нашего так называемого воссоединения, это была самая спокойная тирада со стороны Евы. Мне тут же захотелось ухватиться за этот момент, сделать так, чтобы он длился и длился.

      – Я надеюсь, что нам с тобой удастся однажды посмотреть, какими наши девочки станут через двадцать лет, – сказал мягко, а вот реакция на мои слова была совершенно противоположной.

      Отпрянув от меня, Лебедева воззрилась на мое лицо так, словно на нем только что проступили дьявольские метки.

      – Одно свидание, Андреев, – процедила она сквозь зубы, мгновенно отстраняясь.

      И морально, и физически. Что я почувствовал всем своим нутром.