Клятвы мертвых птиц. Елена Кондрацкая

Финиста стала ещё шире, во взгляде появились недобрые огоньки, он наклонился к Василисе так, чтобы их глаза и губы оказались на одном уровне.

      – Да, красавица, только я знаю, что тебе снятся наши жаркие ночи. Твоё тело не забыло меня, ты всё ещё в моей власти. – он медленно и чётко выговаривал каждое слово. – И именно поэтому ты до сих пор не с ним. – он кивнул куда-то Василисе за спину. – Не подпускаешь его, потому что всё ещё хочешь меня. А он всё глядит на тебя грустно, как брошенный щенок, и на что-то надеется. Хотя видит, как ты смотришь на меня, слушает, как стонешь во сне…

      Пощёчина вышла звонкой и сильной, голова Финиста дёрнулась, но улыбка так и не сошла с лица, будто он того и добивался. Василиса тяжело дышала, стиснув зубы и побелев от гнева.

      – Сейчас не время и не место, Финист, – проговорила она, беря себя в руки. – Я не знаю, чего ты добиваешься, но…

      – Тебя.

      – Но, – с нажимом повторила Василиса, – мы обязательно обсудим это позже, а сейчас займёмся…

      Воздух расколол женский крик. Василиса оглянулась на деревню.

      – Чубасья мать, – ругнулась она и побежала к домам, ориентируясь на следы, оставленные Кирши.

      Кирши она заметила почти сразу. Он стоял за одной из изб и выглядывал из-за угла в сторону улицы. Вся фигура его была напряжена, будто он был готов в любой момент сорваться с места, левая рука сжимала ножны, правая лежала на рукояти катаны. Женщина продолжала кричать.

      Приблизившись, Василиса проследила за взглядом Кирши.

      На широкой улице стояли двое мужчин. Один из них отряхивал расшитый узорами кожух, а второй держал брыкающегося поросёнка. У их ног над телом ещё одного мужчины стояла на коленях женщина в лёгком платье и с распущенной косой, словно только что выбежав из избы.

      – Вставай, миленький! Вставай, родной! – причитала она, толкая неподвижное тело.

      – Не встанет муженёк твой, дура! – рявкнул мужчина в кожухе и пнул топор, что валялся у ног. – Чуть одёжу мне не попортил, скотина.

      – Убийцы! – плюнула женщина, накрывая собой тело мужа. – Бесовы дети!

      – Ты язык-то попридержи! – пригрозил тот, что держал поросёнка. – Забыла, с кем разговариваешь?

      – С кем? С теми, кто украл последнего нашего порося! Отобрал у матери моей кожух! Кто мужа моего убил! Как мне с вами разговаривать! Вороны вас всех уничтожат! Всех до единого!

      – Это… – прошептала Василиса.

      – Чернокнижники, – кивнул Кирши.

      Тот, который был в кожухе, сгрёб женщину за волосы, и она закричала пуще прежнего, хватаясь за голову.

      – Нет больше ни Воронов твоих, ни Соколов! – Мужчина со всех силы встряхнул её, заставляя подняться на ноги, и Василиса заметила, что женщина босая. – А мы наконец берём своё, поняла? Вы полвека уничтожали нас, за людей не считали, писали доносы в свою Гвардию или просто молча соглашались с тем, что они вырезают нас как скот, хотя мы ни в чём не виноваты. Вот теперь сама хлебни нашего дерьма, сука. А мать твоя жирная без кожуха не сдохнет, если только мы того не захотим!

      – Будем брать всё, что