Романтический ультиматум. Хайди Райс

не вижу. – Она встала и прошлась по комнате, внезапно почувствовав необходимость двигаться, чтобы не дать волю накатывающим чувствам. Не имело значения, было ли их влечение все еще сильным, потакать ему снова было нельзя. Не сейчас, когда их сын окажется в центре событий. Она поняла, что зря начала разговор о той ночи. – Но в любом случае мы уходим от сути. Мне не нужны твои деньги.

      – Что? Это нелепо. Напротив, мы только что установили, сколько я тебе должен, – сказал он. – Не только из-за ребенка, но и из-за того, что я сделал с тобой той ночью.

      «Ребенок? Почему он не может произнести имя нашего сына?»

      – Справедливости ради, мы не установили ничего подобного, – произнесла Кармел. – Мы выяснили, что у тебя комплекс белого рыцаря почти так же сильно развит, как у моего брата. И ты думаешь, что можешь избавиться от своих отцовских обязанностей перед Маком, поместив их в аккуратную маленькую ячейку под названием «оплаченные расходы». Ну, я говорю тебе, так не выйдет.

      – Что, черт возьми, это вообще значит?! Я отец мальчика. У меня есть ответственность перед ним. И перед тобой за то, что я отнял у тебя в ту ночь.

      – Я тебе уже сказала, ты не взял у меня ничего такого, чего я не хотела бы дать. И взамен ты дал мне самое ценное в моей жизни, так что можешь считать, что мы в расчете. Если ты не хочешь общаться с Маком, я, конечно, не буду принуждать тебя к этому. Ни мне, ни Маку не нужен отец, не желающий встреч с ребенком.

      Кармел знала, на что это похоже, потому что ее собственная мать была холодна с ней, Имельдой и даже Коном. Ее равнодушие оставило глубокий след в душах детей. Кон закрылся от эмоций, Имельда потерялась в своем собственном мире фантазий. А Мел стала дикой, трудной и безнадежно склонной к саморазрушению. Потому что глубоко в ее подсознании была уверенность, что с ней, должно быть, было что-то ужасно неправильное, если ее собственная мать не могла любить ее. Конечно, родив своих детей, она стала более ясно понимать, что именно депрессия ее матери так ранила ее. И она не хотела, чтобы Мак прошел через это со своим отцом…

      – Тогда о чем мы вообще спорим? – раздраженно спросил Росс.

      – Объясняю. Если ты не готов быть отцом Кормаку, ты можешь уйти сейчас и никогда больше не видеть нас и не разговаривать ни с ним, ни со мной. Но если ты это сделаешь, я не позволю тебе давать ему деньги. Ни на содержание, ни в целевой фонд, ни в качестве пособия. Маку нужен папа, а не твои миллионы.

      Россу пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать, он был так расстроен и откровенно взбешен, что не удивился бы, если бы из его ушей действительно пошел пар. Боже милостивый, Кармел была самой неисправимой, несговорчивой и упрямой женщиной, которую он когда-либо встречал. Но прямо сейчас единственное, что он хотел бы сделать, так это поцеловать эти упрямые надутые губки… Отлично, он действительно сходил с ума. Он повернулся к ней спиной и пересек комнату, чтобы посмотреть в окно. Волны разбивались о скалы под ними, вторя его неспокойному настроению. Потрясающе, даже этот чертов пейзаж теперь издевается над ним.

      Росс