Брак по завещанию. Татьяна Линг

вышел из кустов и посмотрел вслед удалявшейся парочке. Амели, значит. Француженка? Кто же ты такая, таинственная Амели, которая оплакивает моего отца? Какие у тебя на него права? Не знаю, но выясню обязательно!

      Амелия

      С момента, когда дядюшка заболел, я не находила себе места. Сидела возле него почти постоянно, разговаривала, старалась отвлечь. Все надеялась, что он поправится, как было не раз за эти годы. Но увы, он угасал на глазах и однажды вечером, сказав, что верит, что я обязательно стану счастливой, закрыл глаза и…

      Так я осталась совсем одна. Знаю, у него есть сын, но за четыре года тот ни разу отца не навестил, только слал письма с требованием прислать денег. Я знала, как дядюшка любил сына, хотя никогда не говорил об этом прямо. И даже после ссоры продолжал любить. Гордился, когда узнавал, каких успехов тот достиг на военном поприще. А Рэймонд… Я знала, как он выглядит, еще в первые дни пребывания в этом доме увидела его портрет и не могла отвести глаз. Помню, дядюшка тогда подошел ко мне и спросил:

      – Нравится?

      – Да, – ответила я. – А кто это?

      – Это мой сын, Рэймонд.

      В его голосе тогда было столько печали, что я не стала расспрашивать. И только через пару лет он рассказал мне всю историю. Я искренне не понимала поведения Рэя, но не мне было его судить.

      И вот теперь он здесь. Еще красивее, чем на портрете. Он возмужал, черты лица стали более четкими, выправка, походка, речь – все намекало на то, что этот человек служил. Взгляд жесткий, прямой, видно, что не привык к неповиновению. Старалась не попадаться ему на глаза, не знала, чего от него ожидать. Но скоро похороны, и мы по-любому столкнемся. А пока…

      Вышла в сад, подышать свежим воздухом и успокоиться. Прошла чуть вглубь и села на скамейку среди пышных кустов. На сердце было очень тяжело. Теперь наверняка мне придется уехать, а я так привыкла к этому дому за четыре года. Он стал мне родным. Здесь все напоминало о дядюшке, о его доброте, заботе, любви. Мне было так плохо после смерти родителей, но дядюшка хоть немного смог унять эту боль, не заменить их, конечно, но постараться сделать все возможное, чтобы я не чувствовала себя брошенной и ненужной. Он буквально вдохнул в меня новую жизнь, заставил поверить в себя. А теперь…

      Не заметила, что по щекам катятся слезы. Вытерла их тыльной стороной ладони и тут услышала крик:

      – Мисс Амели! Мисс Амели!

      Наша кухарка, Глория, мчалась ко мне со всей возможной скоростью. Скорость эта, надо сказать, была весьма невысока. Потому что кухарка была дамой дородной, да еще и почтенного возраста – почти сорок лет.

      – Что такое, Глория? Что-то случилось?

      Кухарка остановилась и уперла руки в колени, стараясь отдышаться. Выглядела она столь уморительно с выпяченным большим задом, что я едва не рассмеялась, но сдержалась – не время и не место для смеха.

      – Нет, просто… нам нужна ваша помощь. – Глория наконец выпрямилась, и я тут же встала. Если нужна моя помощь, значит, что-то серьезное.

      – Пойдем.

      Мы