Вставало солнце над Русью. Валентина Георгиевна Панина

заволновались. Среди них послышались громкие крики и неясный шум. Сразу же все отвлеклись от жгучего вопроса и повернули головы назад. Через толпу вечевиков прямо к помосту, занятому новгородскими властями, пробирался норманнский воин. Его появление отвлекло вече от немедленного ответа на прямо поставленный Гостомыслом вопрос. Воин, уверенно расталкивая толпу, взобрался на степень, и что было силы застучал ногой о дерево.

      – Мужи новгородские, люди и ты, посадник! – закричал он с ярко выраженным акцентом. – Это что же стало твориться в вашей земле? Когда же это было, чтобы народ славянский посягал на жизнь своих гостей? Разве теперь у вас всё по-новому пошло?

      – Что случилось, говори! – раздались крики со всех сторон.

      – Сколько раз приезжали наши купцы с товаром к вам, и ни разу нас не грабили, а нынче напали и забрали весь товар, а купцов утопили в Волхове! – голос воина из охраны купеческого каравана звучал грозно, лицо его пылало гневом, рука судорожно сжимала меч.

      Новгородцы дружно ахнули: они знали, как опасно шутить с норманнами. Все викинги были прекрасно вооружены, искусны в деле ратном. Вот почему гневная речь воина произвела сильное впечатление на вечевиков. Гостомысл сразу сообразил, что настал удобный момент повернуть дело себе на выгоду.

      – Дело твоё, воин, будет прямо сейчас разобрано на вече, вот только выберут нового посадского. Недоволен мной народ новгородский, пусть новый посадник решит случившееся с караваном. Земно кланяюсь вечу, – Гостомысл окинул взглядом толпу, – и прошу отпустить меня, раз неугоден стал.

      Он поклонился народу и отошёл в сторонку.

      Гостомысл рассчитал верно. Боязнь буйных норманнов заставила одуматься вечевиков. Они знали способность Гостомысла улаживать подобные недоразумения и не решились пожертвовать им в трудную минуту.

      – Нет, оставайся, Гостомысл, оставайся! Не хотим другого! – заревела толпа.

      – Не могу я никак… устал… прошу отпустить! – кланялся хитрый Гостомысл. – Я уже довольно послужил…

      – Ещё послужи! Прости нас… Верим тебе. Во всём верим! Оставайся! – кричала и волновалась толпа, придвигаясь к степени.

      Гостомысл ещё некоторое время отказывался, но потом вслед за вече стали просить его остаться степенные бояре, к ним присоединились старшие, а затем и старосты «концов». После долгих уговоров Гостомысл взял свой отказ назад. Это решение толпа встретила громкими криками восторга. Вече успокоилось, и все крикуны, восставшие незадолго до того против Гостомысла, теперь готовы были отдать за него жизнь. Умный посадник отлично понимал это.

      – А как же нам быть с норманнскими гостями? Как вече рассудит? – обратился он к народу.

      – Найти обидчиков! Рубить разбойникам головы! Пусть гости торгуют где хотят, по всем городам и весям ильменским… Всё на твою волю, посадник!

      Гостомысл в душе порадовался, что всё получилось так, как хотел он, и норманн появился как нельзя кстати. Он понимал, что всякие препирательства на вече жестоко разобидели